Магистр дьявольского культа
Шрифт:
Остальные мгновенно поняли замысел и последовали примеру Лань Сычжуя. Цзинь Лин и Лань Цзинъи, на время перестав собачиться, присоединились к остальным, сосредоточенно поддерживая заклинание. Огонь в печи вспыхнул буйными ярко-красными всполохами, лица юношей тоже озарило красным.
Некоторое время прошло в напряжённом ожидании, когда железный крюк наконец постепенно сгорел в жарком пламени печи. Никаких странностей не произошло, ни в процессе, ни после, и Лань Цзинъи взволнованно спросил:
— Кончено? Мы его уничтожили?
Лань Сычжуй испустил тяжкий вздох.
— Крюк исчез.
Объект, в который вселилась тварь, уничтожен, значит, и тёмная энергия, должно быть, рассеялась.
Юные заклинатели облегчённо вздохнули, особенно Лань Цзинъи, который обрадовался больше всех:
— Я же сказал, что его можно расплавить, видите, я был прав! Ха-ха-ха-ха…
Он возрадовался, а вот Цзинь Лин, напротив, помрачнел. На этой ночной охоте от него особо не было проку, значит, ни о какой тренировке и приобретении опыта речи не шло. Юноша про себя досадовал, что днём не пошёл с Вэй Усянем на поиски Железного Крюка, и решил, что впредь ни за что не согласится на роль тылового мальчика на побегушках.
Никто не ожидал, что Вэй Усянь произнесёт следующее:
— Не слишком ли вы торопитесь закончить с расследованием? Уничтожена тварь или нет, разве можно решать вот так сразу? Может, стоит ещё раз убедиться?
Цзинь Лин тут же воспрянул духом:
— Как именно убедиться?
— Кто-то из вас должен провести здесь ночь.
— …
Вэй Усянь добавил:
— Если после этого вы действительно не обнаружите никаких странностей, останетесь целыми и невредимыми, тогда и можно будет бить себя в грудь и уверенно заявлять, что окончательно разобрались с нечистью, я не прав?
— И кто же, по-вашему, согласится пойти на такое… — спросил Лань Цзинъи.
Цзинь Лин тут же выкрикнул:
— Я останусь!
Вэй Усяню не нужно было даже смотреть на Цзинь Лина, чтобы догадаться, какие мысли того одолевают, поэтому он похлопал юношу по макушке и сказал:
— Если представится возможность, как следует прояви себя.
Цзинь Лин недовольно бросил:
— Не притрагивайся к моей голове. Разве не слышал фразу «Голова мужчины — неприкосновенна» (5)?
— Наверняка твой дядя научил тебя ей, поэтому можно и не слушать.
— Эй! — Цзинь Лин возмутился до глубины души: — А кто сказал мне, чтобы я советовался с ним, если у меня возникнут проблемы?!
Глава семьи Бай предоставил заклинателям ужин и ночлег, поэтому юноши поселились в восточной части имения, и только Цзинь Лин остался в западной.
В Ордене Гусу Лань по-прежнему строго соблюдались правила, касающиеся подъёма и отхода ко сну, поэтому юные ученики поднялись на рассвете следующего дня. Перед тем как Лань Сычжуй отправился на ночную охоту, Лань Ванцзи наказал ему непременно вытаскивать Вэй Усяня из постели и отводить на завтрак. Юноша потратил почти целый час и приложил неимоверные усилия, чтобы Вэй Усянь наконец спустился на первый этаж вместе с ним. Когда они прибыли в главный зал, Лань Цзинъи уже помогал слугам имения Бай разливать рисовый отвар по чашкам. Лань Сычжуй собирался помочь им, но тут Цзинь Лин с черными кругами под глазами переступил порог зала.
Остальные безмолвно воззрились на него. Цзинь Лин уселся по левую руку от Вэй Усяня, и тот поприветствовал:
— Доброго утреца.
Цзинь Лин, насилу сохраняя невозмутимый вид, кивнул.
— Доброе утро.
Остальные также закивали с пожеланиями доброго утра.
После недолгого молчания Вэй Усянь, видя, что юноша не собирается ничего говорить, указал на свои глаза и произнёс:
— У тебя тут…
Убедившись, что его лицо выглядит более-менее бесстрастно, Цзинь Лин всё-таки заговорил. Он сказал:
— Мы действительно не до конца его уничтожили.
Остальных охватило волнение.
Ночью Цзинь Лин, войдя в Белую комнату, внимательно осмотрел помещение.
Убранство комнаты не отличалось роскошью, даже наоборот — здесь почти не было мебели, за исключением одной, покрытой пылью, кровати, стоящей у стены.
Цзинь Лин провёл рукой по кровати и понял, что это невыносимо. Слуги боялись приближаться к Белой комнате, а сам он ни за что не смог бы спать в грязной постели, поэтому ничего другого ему не оставалось — юноша сходил за водой и кое-как привёл кровать в порядок, после чего нехотя улёгся.
Лицом к стене и к комнате спиной.
Припрятав в руке маленькое зеркало.
Поворачивая зеркальце, он мог в общих чертах рассмотреть обстановку за спиной.
Цзинь Лин прождал полночи, отражение неизменно оставалось тёмным пятном. Поэтому он начал так и эдак поворачивать зеркальце и даже нашёл в этом что-то увлекательное, когда в зеркале промелькнула слепящая белая вспышка.
Сердце юноши обдало холодом, однако он пришёл в себя и медленно повернул зеркало.
Наконец, в нём кое-что отразилось.
Дослушав до этого места, Лань Цзинъи дрожащим голосом спросил:
— В зеркале отразился… Железный Крюк?
Цзинь Лин ответил:
— Нет. Это был стул.
Лань Цзинъи уже собрался облегчённо вздохнуть, но от следующей мысли, которая пришла ему в голову, по телу пробежали мурашки.
Где уж тут облегчённо вздыхать! Цзинь Лин ведь только что ясно выразился, что «убранство комнаты не отличалось роскошью, даже наоборот — здесь почти не было мебели, за исключением одной кровати». В таком случае…
Откуда взялся стул?!
Примечания:
(1) В Китае деньги в качестве подарка или взятки кладут в конверт из красной бумаги.
(2) Само по себе слово состоит из пары «крюк» и «рука», но раз уж название главы — «Железный крюк», то и мужчину можно так назвать.
(3) Паньгуань — китайский мифический чиновник при владыке подземного царства, ведущий учёт жизни и смерти.
(4) Употребительное молитвенное восклицание у буддистов.
(5) В Китае бытует мнение, что гладить мальчика по голове могут только старшие родственники, чаще всего — старше минимум на два поколения, в других случаях это считается оскорблением. К женщинам в равной степени относится фраза «Ступни женщины — неприкосновенны».