Магистр ордена Святого Грааля
Шрифт:
…принять мои заверения, что сам я крамолу сию не читал. Так, вынувши из горла мертвого Ковыряева и не читавши вовсе, пересылаю Вашему высокородию.
Коли не читал — откуда ж ведает, что крамола? Не иначе, подлость замыслил: он-де не читал, а мы —
А что подлец — сразу видать: кто ж еще станет из горла покойника что-либо выхватывать? Да и по словам всех сослуживцев, известный подлец.
Посему предлагаю к очередному чину не представлять.
— —
Что подлец — видно без Ваших пояснений.
Однако же к чину, полагаю, напротив, следует представить. И с тем перевести в департамент к S.F., а то у нас подлецов и без Панасёнкова в избытке.
Бумаги же сожгите от греха. Включая ту, что из горла.
(Брр, гадость экая!)
При проходе вдруг ощущаю, что некто дергает меня за косу, пребольно к тому ж. И что вижу, оборотясь? Действо сие производит полицмейстер Ваксин! На мой вопрос: что себе позволяете, — ответствует: у меня-де коса не по шву лежит.
Позднее узнал от Палена: дерзостный полицмейстер держал с кем-то пари, что прилюдно отдерет меня за косу, и выиграл, бестия!
Иной бы в моем случае строго наказал наглеца. Но помня, что монархи рыцарских времен лишь посмеивались над любыми дерзостями шутов своих, я также лишь улыбнулся, не давая делу хода.
— —
По утверждению старика графа Безбородки, князь Оболенский [33] чрезмерствовал в употреблении любовных снадобий, принимаючи их в дозах десятикратных против тех, что были предписаны докторами. Отчего в конце концов и помер.
А забавно здесь то, что покойного любострастника не могли достойно похоронить: его напряженный орган не давал закрыться крышке гроба.
— —
Офицеров наших всему еще учить и учить!
На вахт-параде вырвал я у одного из рук эспантон [34] и сам прошагал с ним так, как это надобно делать.
Огляделся на предмет — не показалось ли кому это забавным.
Однако надобно отметить, что лица у всех, присутствовавших при сем, оставались вполне серьезны. Отсюда lа conclusion[35]:
— —
Некий коллежский секретарь насмерть подавился бумагой, кою почему-то вознамерился проглотить.
Что было в бумаге, так и не удалось установить, однако случай сам по себе, по-моему, забавен.
Все прошения об отмене битья офицеров шпицрутенами отклонить!
Прапорщику Карпухину податие такого прошения не командиру полка, а на высочайшее имя вменить как дерзость и увеличить ему наказание с 15 палок до 35.
Якобинский дух в гвардии не терплю и терпеть не намерен!
— —
Поручика Тимонина, подпоручика Сумского… («Боже праведный, сколько ж тут их!»)… и всех прочих из поданного списка офицеров, представленных к очередному повышению в чине, в оном повышении подтверждаю…
«А вот и проглядел! При всеобщей нерадивости надобно самому прочитывать все целиком!»)
…за вычетом поручика Охлобыстина, коего, напротив, понизить до прапорщика.
(«Вот так! Чтобы не ухмылялся в строю!.. А это что еще за диво?! Чтобы капрала, вопреки регламентации, писали с инициалами!.. Хотя… Впрочем… Гм!.. Х.Х. Двоехеров!.. Или Двоехоров? Так понапишут, что не разберешь!.. И все равно презабавно — с двумя «херами» перед эдакой фамилией!.. А вот мы его на два чина повысим: по чину за каждый «хер», забавы для. Не забыть бы после записать в желтую тетрадку..»)
…а также за вычетом капрала Двоехерова, коего произвести не в прапорщики, а в подпоручики.
— Слова «свобода» и «клуб» из употребления исключить и из новых лексиконов изъять.
— Танцевать вальс воспретить.
— Чтобы никто не имел бакенбард.
— Не допускать иметь тупей, на лоб опущенный.
— Чтоб кучера и форейторы, ехавши, не кричали. Спрашивать за то с их хозяев.
— Воспретить дамам ношение синих сюртуков с кроеным воротником и белой юбкой. («Больно похоже на якобинский флаг!»)
— Феодосию называть Кафой.
У Суворова, похоже, совсем плохи дела. Загнан Масеною в Альпы, кои лишь Ганнибал проходил. Может кончиться окончательной конфузией и пленением всего корпуса.