Магия цвета ртути
Шрифт:
— Твои взгляды по этому вопросу прекрасно известны, так что нет нужды повторять. — Басторран решил повторить недавнюю фразу посла. — Мы заключаем союзы, — добавил он таким тоном, словно поучал неразумного ребенка, — такова традиция. Паладины поддерживают оружием любого, кто нуждается в наших услугах.
— Ты хочешь сказать, каждого, кто может за эти услуги заплатить.
— А разве твои услуги не оплачиваются? Или ты трудишься бесплатно, исключительно из патриотических побуждений? В наших действиях нет никаких противоречий. Вспомни, у нас нет своего государства,
— Но ведь паладин, к какому бы клану он ни принадлежал, в конечном итоге обязан проявлять лояльность по отношению к ним ко всем.
— Да, если возникает конфликт, затрагивающий интересы всего нашего сообщества, паладины не выступают против него, но во всех остальных случаях мы свято блюдем заключенные соглашения и во исполнение их готовы даже скрестить оружие с нашими собратьями из других кланов.
«Чего нигде и никогда не случалось», — подумал Талгориан. Он был далеко не одинок в своем неприятии внегосударственного статуса ордена паладинов, однако, как и всем прочим, ему приходилось с этим мириться. И хотя слово «наемники» так и просилось на язык, дипломат не использовал его, ибо отнюдь не желал излишне обострять отношения.
— Мне трудно представить себе, как братья по ордену могут сражаться друг против друга, — сказал посол.
— Это потому, что ты не воин, — отозвался паладин. — При всем моем уважении (хотя никакого уважения к собеседнику он не питал) это вопрос чести.
Услышав это, Талгориан иронично приподнял бровь.
— Так или иначе, — промолвил он, — кланы не обретут... — Ему хотелось сказать «доверия», но это прозвучало бы недипломатично. — Кланы не обретут столь желанной для тебя свободы действий до тех пор, пока они будут следовать этой... традиции.
— Моих предшественников на протяжении столетий пытались убедить отказаться от наших обычаев, посол, и я сильно сомневаюсь, чтобы нынешним властям или даже тебе, при всем твоем искреннем рвении, удалось добиться большего.
— Я бы не стал ни за что ручаться заранее, верховный вождь. Это признак излишней самонадеянности.
Вельможи обменялись фальшивыми улыбками и замолчали. Почувствовался легкий толчок — видимо, дворец сровнял с землей крестьянский дом, сад или еще что-то столь же незначительное.
— С чем я должен согласиться, — Басторран прервал паузу, — так это с появлением действительно серьезных проблем, касающихся безопасности. — Талгориан предпочел не отреагировать, но паладин настойчиво продолжил: — Мне вспоминаются недавние события: я имею в виду исчезновение некоей дамы — капитана особого подразделения.
— Думаешь, к этому причастно Сопротивление? — спросил посол, скрывая досаду.
— Сам посуди, по всем данным, она являлась весьма заметной фигурой. Для смутьянов, если они действительно способствовали ее побегу, эта особа была бы ценным приобретением. — Паладин поморщился. — Но, с другой стороны, ситуация зачастую оказывается сложнее, чем это представляется на первый взгляд.
— А каков твой интерес в этом деле? Кроме, разумеется, соображений
— Ее побег стоил жизни нескольким нашим братьям, а мы такое без внимания не оставляем.
— Мне доложили, что у этой истории сугубо уголовная подоплека.
— Какова бы она ни была, подобное недопустимо. Все с самого начала было организовано из рук вон плохо. Когда погибает представитель одного из властвующих домов — я имею в виду этого юношу, Фозиана, — пусть даже причиной его гибели было не злоумышление, а некомпетентность, должны покатиться головы. Если ограничиться меньшим, толпа потеряет уважение к власти.
— Возможно, ты прав. Но, в конце концов, сейчас нас волнует не судьба какого-то там капитана. Там, — Талгориан кивнул в сторону покрытых изящной резьбой дверей в дальнем конце зала, — при встрече с принцем, нам было бы разумнее сосредоточиться на главном. Предлагаю упростить доклад.
— По-моему, мы всегда это делаем.
— Сегодня это необходимо еще в большей степени. Лучше всего обсудить пару важнейших вопросов.
— Если ты надеешься ограничиться только своими вопросами, — ворчливо начал Басторран, — то можешь...
— Нет, нет, — торопливо заверил его посол. — Я лишь хочу договориться о том, чтобы приоритет был отдан вопросам, интересующим нас обоих.
— Порой я удивляюсь тому, чего ради ты так стараешься соблюсти протокол. Ведь Гэт Тампур все равно поступит по-своему, разве нет? В конце концов, этот остров представляет собой не более чем одну из колоний империи.
— Один из протекторатов, — поправил его Талгориан. — К сожалению, в некоторых вопросах, требующих содействия Беальфы, нам приходится лукавить, делая вид, будто мы имеем дело с равноправным союзником. Открытый нажим чреват еще большим недовольством населения, что нежелательно в условиях, когда мы напрягаем все силы, противодействуя амбициям Ринтараха. Ты сам это знаешь.
Паладин кивнул.
— Знаю, и слишком хорошо. Условности, договоренности, этикет — все это ничуть не лучше политики. Нелепые препоны, мешающие решать вопросы просто и эффективно.
— Мы имеем то, что имеем. — Посол изо всех сил сдерживал раздражение. — И сейчас следует заниматься прежде всего теми проблемами, которые нуждаются в незамедлительном решении. Неотложными!
— А что ты считаешь неотложным?
— Прежде всего, меня беспокоят известия об этом военном вожде, Зиррейсе. Судя по всему, он расширяет свои владения угрожающими темпами.
— Всего-то? Ты действительно обеспокоен успехами какого-то варварского вождя? Право же, я ожидал услышать что-то действительно важное.
— Не стоит игнорировать возможную угрозу нашим границам.
— Ты опасаешься очередного восстания в империи, да? — рассмеялся паладин. — Или боишься, как бы у тебя не появился соперник?
Талгориан смерил его холодным взглядом.
— Один дикарский царек свергает нескольких других, — продолжал Басторран. — Это происходит постоянно. Нынешний канет в небытие, как и все его предшественники. Смешно и думать, будто дикари в состоянии угрожать мощи любой из двух империй.