Магия вернётся в понедельник
Шрифт:
Осмотр высушенного и переломанного тела, больше похожего на мумию, подтвердил мои выводы. Осталось самое сложное и непредсказуемое – разговор с родителями. Пришлось вернуться к месту происшествия – мальчишка жил в пяти минутах ходьбы. Я поднялся на третий этаж и постучал в металлическую дверь с резным узором по контуру. Мне открыли практически сразу – я даже не успел убрать руку. Мужчина с покрасневшим лицом и влажными глазами. Он молча позволил мне войти, закрыл дверь и провёл в кухню. Там сидела женщина – очень бледная и растрёпанная. Мы встретились глазами, и я понял, что она что-то знает.
– Вы из Комитета? – спросила она, продолжая смотреть мне в глаза.
– Да. – я сел на свободный стул напротив женщины. Её муж уселся с торца стола.
– Что… что там произошло? – спросил мужчина глухим голосом.
– Неконтролируемый выброс магии. Вы знали, что ваш сын волшебник?
– Наш сын? – мужчина хлопнул по столу ладонями, но тут же стушевался, смутился своих эмоций. – Это невозможно. – продолжил он спокойным голосом.
– Возможно. – сказала его жена шёпотом.
По кухне разлилась тишина – густая, вязкая. Мужчина смотрел на свою жену со смесью ужаса и недоверия на лице.
– В детстве. – она помолчала. – Мои родители по ночам обсуждали магию и запрет на неё.
–Я подслушивала. – женщина говорила монотонно. – Они часто ругались из-за этого. Говорили, что надо прятаться, что надо уезжать… Я так и не поняла от кого мы должны прятаться – от магов или от Комитета.
– Вы пробовали это выяснить?
Женщина смешалась.
– Нет. У родителей я не спрашивала – боялась, что попадёт за подслушивание.
– А через другие источники? Архивы?
– Нет. Я боялась. Боялась привлечь внимание. Боялась узнать, что я волшебница. Я не хотела в тюрьму.
– Я вас понимаю.
Мне было жаль эту женщину. Сколько она продержится? Будет ли винить себя в произошедшем? Я посмотрел на неё снова и понял, что она уже считает себя виноватой.
– Вы не могли ничего изменить. – сказал я. – Вы не виноваты.
Женщина подняла на меня затравленный взгляд и опустила глаза.
– Вы знали, что над ним издевались одноклассники? – задал я следующий вопрос.
– Да. – после недолгого молчания ответил отец. – Мы думали, что он преувеличивает, что он должен научиться выстраивать отношения и решать конфликты самостоятельно. – мужчина встал, посмотрел на жену сверху вниз и снова сел.
Я хотел им сказать о том, что они ошиблись, но не стал. Наверное, они и сами поняли это в тот момент, когда узнали, что их сын покалечил двоих мальчишек и погиб.
– Что теперь будет? – спросила мама мальчика.
– Ничего. – я пожал плечами.
– За нами будут следить? – задал вопрос отец.
– Наблюдать какое-то время.
– А те мальчики? Которых он… – Так и не смогла договорить мама паренька.
– Живы. Поломаны, один из них лишился ноги, но жить будут. – я вздохнул. Родители мальчика переглянулись и, наконец, взялись за руки. Такой простой жест, который так много о них сказал.
Спустя два часа я сидел в кабинете и, не отрываясь, смотрел в окно. В отделе стояла тишина, разбавленная скрипом ручек. Каждый писал свой отчёт о проделанной работе. Когда все закончат мы обсудим дело, подошьём отчёты в папку и передадим Николаю Ивановичу.
Наш начальник – Николай Иванович Просо, убирал такие происшествия в особую секцию, анализировал и собирал статистику. С каждым годом дел по непроизвольному выбросу магии становилось всё больше и больше. Волшебники, не знающие о своей сущности, рано или поздно выпускали магию. Неконтролируемо – из-за страха, стресса или злости. Убивали непосредственно силой они редко – для этого недостаточно было выпустить чистую энергию, а вот отдача убивала практически всегда. В лучшем случае – самого незадачливого мага, в худшем – всех окружающих. Всё чаще происходили взрывы из-за энергии, ушедшей в воздух, или люди, случайно оказавшиеся рядом погибали в страшных муках. Сейчас выросло поколение людей, даже не подозревающих о своей сущности. Те, чьи родители были обучены магии, как правило, учили детей спускать давление силы. Поэтому раньше проблема неконтролируемого выброса магии стояла не так остро.
Каждый сотрудник нашего отдела надеялся, что полный запрет на магию снимут. Потому что мы видели их – людей, которые не понимали как и почему они убили кого-то, или осматривали их покорёженные тела. И неизвестно что страшнее. Мы общались с их родными, которые в страхе смотрели друг на друга, теряя доверие к родственникам. Задавались вопросами: Кто из них маг? Кто мог бы оказаться следующей жертвой? Встречались среди обвиняемых и те, кто догадывался о своей сущности, но, как мама сегодняшнего мальчишки, боялись что-то искать. Или боялись что-то найти. Хотя, что более вероятно, боялись привлечь к себе внимание Комитета.
Я занёс папку с делом в кабинет Николая Ивановича, положил на пустой стол и отправился в архив. Надо найти всё, что возможно про Дарью Волковскую и Павла Миляева. Их дело прогремело два года назад и затихло. Точнее – дело Миляева, про Волковскую в нём упоминалось мельком. Сейчас мы выстроили аргументацию в пользу отмены запрета на магию на основе дела Миляева. Если Степан Петрович Мирный нашёл информацию, значит я должен найти её опровержение. Иначе наши надежды угаснут на неопределённое время.
4. Дарья
– Дашк, у меня есть просьба.
Павел сидел за своим любимым столиком кафе и вертел в руках ручку. Перед ним лежала закрытая папка с документами. Официант, подошедший на расстояние двух шагов, поймал взгляд хозяина и удалился со скоростью спринтера. Я внутренне подобралась. Не то, чтобы я ждала чего-то невыполнимого, но весь внешний вид Павла говорил о том, что просьба мне не понравится.
– Какая?
Павел нахмурился, между его бровей чётче обозначилась морщинка. Он протарабанил пальцами по столу и, будто решившись, заговорил.
– Ты была права – под меня кто-то копает. Могу предположить, что кто-то влиятельный. Возможно даже из Комитета.
Мои пальцы сами собой нащупали пуговицу на манжете и начали её теребить.
– Почему ты так думаешь?
Павел продолжил, глядя на озёрную длань.