Magnum Opus

Сборник

Одного не прощал: если кто жену и сына обидеть старался или даже намеки делал, чтобы бывшую семью в сторону отодвинуть. С такими отношения сразу прекращались без сожаления.

А вот дома быть главным не получалось. И зарплату хорошую приносил, и заботился, а все равно – на вторых ролях, а Светлана – первая. И ведь не скандалила Светка, не шумела! Молчаливый ее укор покоя не давал. Сергей чувствовал: осуждение и без слов под рубашкой мурашками ползает. Получался он у жены всегда виноватым, все делал неправильно. И это женское первенство его бесило, толкало в объятия

новых и новых «одиночек», для которых он оказывался сбывшейся мечтой.

Думал: вот разведется, пусть без него попробуют! А они, жена с сыном, и без него обходились. Это Сергей без них не мог: ворчал, ругался, но от семьи надолго оторваться не мог. Она для него, как якорь была: тяжелый, неказистый, ко дну тянет, но свой, и без него не получается.

Особенно остро Сергей это понимал в периоды «болезни» – когда в запой уходил, будто в темную воронку проваливался. Слишком уж очевидным оказывался разрыв между мечтой и реальностью. В мечтах ведь Сергей самым смелым, сильным и умным себе казался. Оглядывался вокруг – и кричать хотелось: ну, посмотрите, какой я молодец! Неужели не видите? А его не замечали и не ценили. Вот и прятался Сергей в запойную воронку от своего несоответствия мечте, чтобы хоть на короткое время «болезни» эту мечту в жизнь претворить.

Но больше он пить не будет. Нет! Теперь у него настоящая семья, и Сергей – ее глава. И жена у него – настоящая: молодая и красивая. Любит его сильно, поэтому ради него все бросила: работу, родных. У нее, между прочим, диплом есть, пединститут закончила.

Правильно он от Светки Тамарин приезд скрыл: та сразу бы нос сморщила и слова обидные про жену стала говорить. Она всегда так про его женщин: хоть и не знает ничего, обязательно гадость скажет! Сразу бы завелась: невоспитанная, бездомная, хитрая – на жилплощадь позарилась.

Тамара ведь совсем не такая! Она, хоть и моложе Сергея, но главное про семью поняла: муж все решает, защищает, помогает, потому что знает, как надо жить. А что денег и жилья нет – не страшно. Муж у нее на что? Тамара – не какая-нибудь там: она порядочная, вце…, то есть во-цер-ков-лен-ная. У нее даже имя церковное есть: Мария.

Святая Мария!

Вот Сергей напился сегодня на радостях, а Тамара его не ругает. Светка уж давно бы взглядом дырку просверлила! А эта улыбается…

– Тама-рочка, ми-и-лая! Где ты, сол-ны-шко? Дай мне еще гло-до… тьфу! Гло-то-чек!

Вот Светке бы Сергей так сказал! Ох, подумать страшно…

– Сейчас, мой хороший!

Как прекрасно, что у него есть семья! Столько лет у Сергея прошло зря – вроде как репетиция была перед настоящим браком. А теперь – совсем другое дело. Еще силы есть, здоровьем Бог не обидел. Вдруг дети появятся? Он теперь знает, как детей правильно воспитывать, прошлых ошибок повторять не станет.

Сергей улыбается и хочет позвать жену, но губы не слушаются, не выговаривают ласковые слова. Никакие слова не выговаривают… И темно вокруг почему-то. Наверное, уже ночь. Неужели Сергей опять уходит в воронку, как в старые времена? Ведь в новой семейной жизни такого уже не может быть!

Наверное, это просто плохой сон. Какая воронка в медовый месяц?!

Нет, вот она: знакомая, темная, глубокая. Сергей хватается руками за скользкие края, проваливается вниз, спотыкается, вскакивает и бежит куда-то. Страшно и холодно!

Лес… Откуда здесь лес? Сергей бредет по лесу, а вокруг – звери.

Неужели нападут? А у него даже нет сил защищаться… Нет, звери Сергея не трогают. Они такие красивые! Совсем не страшные, добрые и смешные. Окружили, танцуют и гладят его мохнатыми лапами. И Сергей тоже кружится с ними в танце и смеется, и говорит на их языке…

Жена

Медовый месяц, блин.

В доме бардак, кошка орет голодная. Брысь, а ну пошла отсюда!

«Этот» проснулся. Бормочет что-то.

Улыбайся, Тамара, улыбайся! Ей мама часто повторяла: «Жизнь, доча, она такая: по темечку бьет, а ты молчи и улыбайся».

Тамара улыбается. И разговаривает, как в кино: мужики всегда на это ведутся.

– Чего тебе, любимый? Попить? Сейчас!

Водички поднесла, волосенки реденькие погладила. Что он там еще мекает, козлина?

– Что, милый? Что ты говоришь?

– Ме…до…мы…ме…

– Ах, медовый месяц!

Да уж, медовый месяц, будь он неладен. Два дня прошло, а кажется, будто всю жизнь в этой дыре проторчала! И перегаром от него воняет! Фу! Ручонками потными по телу елозит.

– Вы…вы…выпьем еще.

– Хорошо, любимый.

Да пей, хоть залейся! Сегодня можно. А вот завтра будем трезветь, потому что к нотариусу пора. Завтра у Тамары с ним работы на два «у»: ублажить и уболтать. Генеральную доверенность на нее оформит – и свободен. Пей, любимый, пока не лопнешь! А что с генеральной делать, Тамара знает. Недаром риэлтором работала. И еще бы осталась, если бы «дело» не подвернулось. Ладно, замнем для ясности…

А время-то идет. Это с виду Тамара – девочка-припевочка, а самой уже – за сороковник. Даже к полтиннику ближе. Пора и о душе подумать: ну, чтобы за душой что-то было. А у Тамары сейчас – ноль. Даже не ноль, а большой минус.

Потому что люди такие подлые на пути попадались! И в старой жизни, и в новой. Да, вот такие разные жизни у нее были: в одной Марией была, а в другой Тамарой стала.

В старой жизни после института заочного пошла Мария в школу работать. Правда, недолго продержалась, потому что завучиха такой стервой оказалась! Дневники заполни, тетрадки проверь, планы напиши, с детьми на экскурсию сходи, с папками-мамками их, козлами, встреться. А жить когда? Так и выгнала ее завучиха – из злобы и зависти.

Еще была Мария сиделкой. А к бабульке дочь не вовремя в гости заявилась. Так орала! И слово какое гадкое где-то выцепила: оргия. Какая оргия? Всего лишь с мужиком повстречалась, и то – в соседней комнате. Это мамашка ее на ладан дышит, а Мария – живая.

А потом стала Мария риэлтором работать, и появилось у нее «дело». Дело-то в общем было простое. В интернете у Марии Поспеловой обнаружилась полная тезка, женщина приличная и обеспеченная. Умные люди и подсказали, как это можно использовать…