Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна
Шрифт:
– То есть вы – псайкер?
– А, понятно. Но если вы можете видеть будущее, скажите… У меня нет работы, нет средств к существованию, мне некуда идти. Я слишком стар и слишком закостенел, чтобы переучиваться. Я пришел к вам по своей воле, помог найти еретика и доказал свою невиновность, но при этом стал беднее, чем был Что же мне теперь делать?
– Ясно. Что ж, спасибо за откровенность.
– Прощайте, мастер Им.
Дознаватель Эйзенхорн вышел и закрыл за собой дверь.
Мастер Им остался сидеть на протертой
Он был рад, что смог собраться с силами, пойти и все рассказать. В конце концов, он просто исполнил свой долг. Он пытался найти в себе какое-то подобие чувства гражданской гордости.
Но на самом деле ему больше всего на свете хотелось бы, чтобы ранее он просто промолчал.
Региа Оккульта
Я прибыл в округ Джаред через перевал у Кулбреха. Путешествие по воздуху стало невозможным из-за Гогота, поэтому транспорт мне с большой неохотой предоставила моторизированная часть местного ополчения, и только от столицы до Кулбреха, и только потому, что уполномоченный руководитель Джареда очень настаивал. Все это произошло в – э-э… – 223 году М41, когда я едва приступил к самостоятельной работе.
Даже в начале моей карьеры люди относились ко мне со смесью страха и подозрительности. Розетта и титул инквизитора – как вместе, так и по отдельности – в достаточной степени определяли поведение людей, с которыми я встречался. Сейчас меня подобное утомляет, но в те дни я испытывал несколько вульгарное ощущение всевластия.
Инквизитор Фламмель погиб за шесть месяцев до описываемых событий, в досадной аварии во время варп-перелета, и меня назначили временно исполняющим его обязанности в мирах, принадлежавших Великим Банкам в центральных районах субсектора Геликан. Обходная работа – нудная рутина. Инквизитор на этой должности работает по большей части, как мировой судья на выезде. Он путешествует из одной планетарной столицы в другую и рассматривает разные мелкие дела по просьбе местных властей. В основном это ерунда, даже не входящая в сферу компетенции ордо. Иногда – страшилки, раздутые из-за суеверий, или бессмысленные споры. Однако я провел восемь недель на Новом Биларе, работая над делом, которое в итоге вывело меня на организацию, занимающуюся перевозками несанкционированных псайкеров низкого уровня.
Из Нового Билара я отправился на Игникс, самую маленькую и удаленную из всех банковских колоний. Местные считали, что живут на окраине Вселенной.
Игникс не обманул моих ожиданий: отсыревший, изрытый узкими ущельями и извилистыми канавами, возникшими из-за крайне дождливого климата. Потоки дождевой воды постоянно прогрызали себе новые пути к беспокойным морям. Планета была поделена на округа, каждый из которых занимал сотни квадратных километров.
Столица планеты звалась Плацдармом, потому что именно в этом месте впервые приземлились первые колонисты. Это были шахтеры. Добыча минералов – единственное прибыльное дело, которым можно заняться на Игниксе. Спустя некоторое время после заселения
Доходы от добычи позволили Плацдарму вырасти в приличного размера город. Но при этом он был серым и скучным. Все качественное сырье отправлялось на орбиту для продажи, а для строительства использовались остатки. Здания были мрачными и грязными. По большей части их строили из скалобетона местного производства или мелтаформованного пемзового кирпича. Меня поселили в душную квартиру, из которой приходилось каждый день добираться до здания суда, чтобы рассматривать скопившиеся там дела. Ни одно из них не заслуживало ни моего внимания, ни даже штампа ордо.
Спустя четыре дня моего пребывания на планете начался Гогот. Это местное название явления, которое правильнее определить как сезонные электроэфирные бури. Побочный эффект орбитальных колебаний Игникса и мощных пульсаций звезды – такое происходит каждый год. Северное полушарие планеты окутывают яркие электромагнитные вспышки. Небо буквально сияет. Разряды пробегают по крышам и флагштокам. Вокс-связь шипит помехами. В воздухе постоянно раздается шум, напоминающий хриплый злобный смех, – отсюда и название.
В некоторые годы сезон бурь выдается мягким, в некоторые – суровым. Двести двадцать третий выдался плохим годом.
Гогот был настолько сильным, что любые перелеты стали невозможны. Это относилось и к орбитальным челнокам, поднимавшим грузы и людей от планетарной гавани к межзвездным кораблям на высокой орбите. Из-за отмены рейсов я застрял на Игниксе на какое-то время. Что-то порядка трех недель.
Поначалу я даже находил во всем этом своеобразную красоту. Сполохи, мерцающие в небе сутки напролет, выглядели грандиозно и переливались оттенками, которых я, готов поклясться, нигде и никогда больше не встречал.
Но бесконечный хриплый смех вскоре начал не на шутку раздражать меня, равно как и пот с резким металлическим запахом, выступавший на коже в этом наэлектризованном воздухе. Мне было душно и тесно, мне надоели удары током от каждого проклятого металлического предмета, к которому я прикасался. Я наконец-то понял, почему в последнее время Фламмель присвоил Игниксу низкий приоритет в своих планах.
Когда я закончил с делами, оставалось только ждать, когда Гогот утихнет. Я что-то читал и штудировал. Завел дружбу с несколькими такими же незадачливыми путешественниками, жившими поблизости, в основном торговцами. Хотя, наверное, «дружба» – это слишком сильно сказано. Мы могли с ними выпить, поболтать или сыграть в регицид, но не более того. Они знали, кто я такой, и это заставляло их нервничать. Впервые я ощутил, что мое вульгарное ощущение всевластия все больше походит на бремя.
К концу первой недели вынужденной задержки пришло сообщение от уполномоченного руководителя округа Джаред. Поскольку вокс-связь не работала, сообщение привез мотоциклист, всю ночь ехавший ко мне через промокшие дамбы и полузатопленные равнины. Наверное, уполномоченный заплатил гонцу неплохие деньги. Дорога совершенно вымотала бедолагу.
Администратор Плацдарма, пожилой человек по фамилии Вагнир, принес мне письмо и остался ждать, пока я его прочитаю.
– Этот уполномоченный, похоже, очень настойчив, – заметил я.