Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна
Шрифт:
– Он здесь, – прошептал я.
Но Зелвин и так уже об этом знал. Тварь выскочила из теней, до кошмарного бесшумно для своих размеров, и схватила его за горло.
Я медленно обернулся.
Орк прижал уполномоченного руководителя Джареда к своей массивной груди, словно мать – ребенка. Кисть его левой лапы была настолько огромной, что полностью обхватила человеческую шею. Зелвин побледнел и смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Орк поднял правую руку и аккуратно положил свой громадный тесак на голову чиновника. По лицу последнего побежали тонкие струйки крови.
Крохотные желтые
Этот орк, как и большинство его собратьев, не отличался особым интеллектом, но ему хватило ума, чтобы оценить ситуацию. И сейчас он пытался сторговаться со мной – купить жизнь за жизнь. По крайней мере, мне так казалось. Иначе Зелвин уже был бы мертв.
Я собирался выстрелить, но передумал, опасаясь попасть в уполномоченного. На то, чтобы как следует прицелиться, у меня не оставалось ни сил, ни времени. Кроме того, одна пуля из «Тронсвассе» явно не свалила бы тварь с ног.
Единственным козырем в моем распоряжении был мой собственный разум. Я никак не мог повлиять на орка, зато мог на Зелвина.
Ни секунды ни колеблясь, я потянулся к охваченному паникой разуму уполномоченного. Он все еще сжимал свой лаз-пистолет в безвольно болтающейся руке. Я заставил его пальцы напрячься. Выстрел насквозь пробил огромную ступню зеленокожего.
Орк дернулся от боли, и я тут же перехватил контроль над двигательными функциями Зелвина и заставил того рвануться вперед. Я почувствовал его удивление, когда тело начало работать против воли хозяина. Он вырвался из хватки орка, на миг ослабшей, так резко и быстро, что не удержался на ногах и впечатался лицом в контейнер справа от меня.
Я уже стрелял, сжимая штурмовой пистолет обеими руками и разряжая всю обойму пистолета в грудь зеленокожего. В воздухе повис черный дым, а ксенос отступил на несколько шагов и врезался спиной в штабель контейнеров с минералами, но не упал.
Выбросив опустевший магазин, я выудил запасной из кармана плаща, перезарядил оружие и тут же выпустил все патроны подряд в лицо и горло орка. Он несколько раз с силой ударился затылком о контейнер за спиной. На стенке ящика остались следы крови.
Ксенос покачнулся, но все равно шагнул в мою сторону.
– Ох, Трона ради, – прошипел я. – Да сдохни ты уже!
И он сдох. Штабель контейнеров расшатался под серией ударов, скрипнул и рухнул, погребая орка под лавиной руды, шлака и металлических ящиков. Грохот получился оглушительный. Я закрыл рукой лицо. Клубы пыли медленно оседали на пол.
Я помог Зелвину подняться на ноги. Его немилосердно трясло. Каменная пыль толстым слоем покрывала нас обоих. Уполномоченный обвел взглядом груду камней и искореженного металла, из-под которой сочились струйки густой темной крови.
– Вот дерьмо… – протянул он.
Никто, по крайней мере в ордо, не знает, как закрыть Регию Оккульта. Я достаточно настойчиво объяснил Зелвину, что Новый мост никогда и ни в коем случае нельзя разводить, потому что именно это в сочетании с Гоготом давало уникальную комбинацию условий, необходимую
Уполномоченный Зелвин, прослуживший на своем посту еще шестьдесят пять лет, сохранил один из орочьих тесаков и повесил его на стену в своем кабинете, с огромным удовольствием рассказывая посетителям, что это его кровь засохла на зазубренном лезвии.
Утром в день моего отъезда он пришел меня проводить.
– Надеюсь, мы больше никогда не увидимся, инквизитор, – сказал он, пожимая мне руку.
– Я тоже, – кивнул я.
Я вернулся на Плацдарм через перевал у Кулбреха. Все такой же недовольный экипаж «Кентавра» из местного ополчения ждал меня. Они не обрадовались встрече, в отличие от меня. Гогот постепенно затихал. Очень скоро у меня появится возможность покинуть Игникс.
Гогот затихал, но явно хотел посмеяться последним. Много лет спустя, на закате моей жизни, этот смех вернется и будет преследовать меня. Но все это произошло в – э-э… – 223 году М41, когда я едва приступил к самостоятельной работе.
Боевые потери
Руку я потерял на Саметере. И вот история о том, как это произошло. На тринадцатый день сагиттара (по местному календарю), за трое суток до солнцестояния в средневысотном округе города Урбитана, бродячий проповедник Ласло Момбрил был обнаружен беспомощно плетущимся без глаз, языка, носа и обеих рук по плоской крыше заброшенного кожевенного завода.
Урбитан – второй по величине город Саметера, пришедшей в упадок агрохимической планеты Геликанского субсектора, и нет ничего удивительного в зверских преступлениях и озлобленности, вызываемых разрухой и нищетой в его перенаселенных кварталах. Но этот акт варварства выбивался из ряда вон по двум причинам.
Во-первых, он был не проявлением ненависти или насилия на почве пьянства, а хладнокровным членовредительством, фактически ритуальным нанесением увечий.
Во-вторых, это было уже четвертое подобное преступление за месяц.
Я пребывал на Саметере уже около трех недель, занимаясь по поручению верховного инквизитора Роркена расследованием связи между местной торговой федерацией и сепаратистским движением с Гесперуса. На поверку оказалось, что их ничто не связывает, – упадок экономики Урбитана вынуждал федерацию вести дела с нечистыми на руку владельцами кораблей, и весь корень проблем таился на Гесперусе. Я решил, что таким образом верховный инквизитор пытается помочь мне вернуться к активной работе после долгого и сложного дела о Некротехе.