Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна
Шрифт:
Он закончил заряжать свой «Тронсвассе» особыми пулями, встал перед Макс и Вориетом, прицелился в труп женщины, как раз закончившей подъем, и всадил ей пулю четко между глаз.
Раздался мерзкий хлопок. Голова откинулась назад, и тело свалилось вниз. Оно изломанной куклой замерло у основания лестницы, зацепившись ногами за перила.
– Они отправили этих тварей за нами, да? – спросил Драшер у Нейла.
– Да, – ответил тот, вставляя новый патрон взамен потраченного. – Оживили их. Может, поэтому Ткач и заработал.
– Но мы способны их одолеть, – продолжил магос.
Нейл
– Да, но все зависит от того, сколько их тут. У нас не так уж много этих особых боеприпасов;
– Как… как много они могли сотворить? – спросил Драшер.
– Зависит от того, сколько человек поубивали Когнитэ, – вставил Вориет, – и сколько трупов у них осталось.
– Двинулись, – приказал Нейл. – И стреляйте только при необходимости.
Они поспешили к лестнице, по которой взобралось первое существо. Макс и Драшер тащили Вориета. Они начали спускаться, но в тот же миг появился очередной ходячий труп. Этого несчастного – мужчину или женщину, сказать было сложно, – судя по всему, убили, содрав с него кожу.
– Вверх! Вверх! – закричал Нейл, уводя их в сторону, к переходу на более высокий уровень.
Подождав, пока освежеванное тело подберется поближе, наемник уложил его одним выстрелом.
– Осторожно, – предупредил он. – Эти черти куда быстрее той твари, что была в Хелтере.
– Это потому, что они лучше сохранились, – сказал Драшер.
– Что? – удивилась Макс.
– То, что напало на нас в Хелтере, было просто кучей старых костей. Эта энергия вдыхает в них подобие жизни, но потом ей приходится использовать имеющиеся в ее распоряжении механизмы. Тут дело в простой механике. Разрозненные кости смогли подняться и кое-как передвигаться. Но эти несчастные – невредимы…
– Более или, мать твою, менее, – вставила Макс.
– Они способны двигаться, – продолжил Драшер. – У них есть связки, сухожилия, мышцы. И сила, которая их оживляет, может использовать все это, чтобы заставлять шевелиться быстрее.
– Думаю, он прав, – сказал Нейл.
– Думаю, он напишет про это гребаную диссертацию, – проворчала Макс.
– Идем дальше, – подытожил наемник.
Они прошли по мостику над громадным латунным барабаном, потом поднялись по еще одной лестнице на следующую платформу. Вориет с трудом удерживал темп. Дважды он поскальзывался и кричал от боли, когда сломанная рука задевала перила.
Наверху их ждал ещё один враг – высохший до белых костей скелет. Сгустки зеленого света изображали отсутствующие органы в брюшной полости. Он заковылял к людям, подволакивая ноги.
Драшер поднял оружие.
– Не трать пули, – сказал Нейл, опуская его руку – От этого мы сможем убежать.
Они обошли это препятствие, волоча Вориета на себе, и поднялись по очередной лестнице, которая вела на широкий мостик, огибавший колоссальный гироскоп, покрытый патиной.
– Терра! – воскликнула Макс.
К ним приближался еще один ходячий труп. Его лицо было изуродовано до неузнаваемости выстрелами в упор.
Но все узнали в нем Хадида Гарофара.
Глава двадцать первая
Очень перспективный кандидат
Запертый в клетке, стоя на коленях с запрокинутой назад головой,
Горан Гоблека немного понаблюдал за происходящим, стоя у края платформы. He-слова пробуждали в нем что-то первобытное, будто какие-то инстинкты, скрытые в глубинах его сущности, откликались на призыв. Это был язык вечности, дочеловеческие, нечеловеческие команды, повелевавшие созиданием и разрушением. Он пытался повторять и запоминать не-слова, которые слышал, но Сарк говорил слишком быстро.
Так случалось всегда. Почти всякий раз, когда магос запускал Ткача и начинал работу, Гоблека силился выучить хотя бы одно не-слово, но бесплодные попытки заканчивались кровотечением из носа или кошмарной мигренью и в итоге привели только к одному – изменился цвет его глаз.
Тем немногим не-словам, что Гоблека знал, его научила Лилеан Чейс, и на освоение каждого слога потребовалось несколько недель.
Гоблека понял, что наблюдает за Сарком уже слишком долго. Кожу на щеках и лбу начало щипать и саднить, как будто она обгорела на солнце. Нельзя столько смотреть на этот свет. Он на собственном опыте убедился, что не-слова обжигают не хуже пламени.
Гоблека поднял винтовку и спустился по маленькой винтовой лестнице на станцию наблюдения, расположенную одной платформой ниже, чтобы проверить данные когитаторов. Психометрические и жизненные показатели Сарка выходили за границы допустимых диапазонов. Первые – за верхний предел, а вторые – за нижний, но это было относительно стандартной картиной в процессе работы с Ткачом. Другие когитаторы пылись записать и расшифровать звуки, которые издавал магос, но не справлялись. И это тоже было нормально. Когнитэ раздобыли самые мощные устройства, какие только могли. Некоторые даже взяли с боем с завода Механикус в системе Трациан, но и они не справлялись с потоком данных и энергии, которые нужно было обработать.
Гоблека задумался, сколько еще протянет Сарк. Выжить после нагрузок, которые магос умудрялся выдерживать годами, немыслимо для человека. И никто до Дрэйвена не выживал. Еще будучи младшим адептом в Кештре, Гоблека часто получал задание вычистить клетку после очередного неудачного испытания.
Сарк должен был погибнуть в первый же раз, когда попытался подчинить себе Ткача. И уж совершенно точно не должен был пережить столько сеансов. Гоблека нисколько не сомневался, что работа с Ткачом коренным образом изменила магоса. Он перестал быть человеком давным-давно.
Но чем же он тогда стал? Богом? Демоном? Эвдемоническим духом? Иногда Гоблеке верилось, что душа Сарка сгорела много лет назад, и что-то другое, какая-то разумная эфирная сущность поселилась в нем, нося плоть магоса, словно одолженный плащ. В редкие моменты ясности Сарк всегда просил выпустить его из клетки, и Гоблека не был уверен, что с ним говорит именно он. Это не магос умолял выпустить себя из железной клетки. Это тварь, живущая внутри, просилась наружу из оков плоти.
А теперь даже эта оболочка практически износилась. Им срочно требовалось найти замену, особенно если они собирались выполнить запрос Короля и увеличить производительность.