Маковый венец
Шрифт:
– Есть одна деталь, которая не дает мне покоя, – она покосилась на Уилла, наблюдая за его реакцией. – Я узнала о ней только пару часов назад…
– О, интрига! Золотце, тебе удалось меня заинтересовать, продолжай, – он покрутил кистью, призывая девушку говорить.
– У посла Дона есть Темное Лезвие. Из этого можно сделать два предположения. Либо этот человек убил одного из старой верхушки и завладел его оружием. Либо это перебежчик, который может до сих пор обладать авторитетом среди Крыс. В первом случае он по чистой случайности очутится на дне канала, и все будут довольны.
Анхен замолчала, сосредоточившись на вазочке с засахаренными орехами. Все же она чему-то да научилась – Уилл отчетливо ощутил себя на крючке любопытства.
– А во втором? – поторопил он девушку, когда пауза затянулась.
– Во втором он может оказаться тем, кто повинен в смерти твоих друзей.
Слова Анхен будто ударили его под дых. Уиллу показалось, что из кабинета главы Дома Зодчего разом пропал весь кислород. Строчки, написанные на гербовой бумаге чьим-то витиеватым почерком, расплылись, как раздавленные многоножки – такие же бессмысленные и отвратительные. Он отшвырнул лист подальше.
– У тебя есть свидетель, у тебя есть право требовать ответа. Если ты примешь его, все козыри будут у нас, – продолжала фрекен Монк.
– Закрой пасть.
Анхен непонимающе захлопала глазами.
– Ты снова увлеклась, золотце. Начало было хорошим, но не забывай, с кем говоришь и о чем. Не смей превращать мою злобу в партийку в преферанц. Ведь если я загорюсь, ты сгоришь вместе со мной.
Луиза узнавала и не узнавала Хёстенбург. Возможно, дело было в том, что она стала старше. И несчастней, чем была год назад.
Едва прибыв в столицу, она попрощалась с Линксом и Рехтом. Они оставили ей адрес, и Луиза твердо решила, что, если Агнесс помилует ее, она постарается помочь инженерам встать на ноги. В противном случае они, по крайней мере, получат деньги за ее поимку.
Луиза привыкла везде и всюду обходиться малым количеством вещей, но все же понимала, что встречают по одежке.
В ателье сначала не хотели слушать Луизу: видимо, дело было в юбке кошмарной расцветки, купленной для нее Братьями, и пыльных сапогах с подковами. Но, как только девушка достала из кармана скрученные в тугой рулон деньги, их с Нильсом окружили вниманием.
Едва вытерпев пытку снятием мерок, бандит умчался на разведку, оставив Луизу на растерзание портнихам.
Она так привыкла к тому, что ногам ничего не мешает при ходьбе, что даже не могла представить себя в обычном платье. Поэтому Луиза выбрала укороченную амазонку и дамские брюки для верховой езды. Когда мастерица предложила ей несколько вариантов тканей, то, не раздумывая, выбрала черную тафту с черным же набивным узором. Ей не хотелось ярких красок. Лу щедро приплатила за срочность – заказ должен был быть готов к утру – и покинула мастерскую.
Нильс обнаружил ее за столиком летнего кафе. Лу заказала марципановый десерт и горячий шоколад, но так к ним и не притронулась.
– Не успела вернуться, как соришь деньгами, – проворчал бандит, присаживаясь рядом. Он даже не обратил внимания на то, как таращились на него другие посетители. – Сразу видно – аристократия.
Луиза не ответила. Она полностью была поглощена изучением газеты.
– Ну, что там? Написали про дирижабль?
– У прессы есть темы поинтересней нашего крушения. Они гадают, где мой отец, и что сделает с ним мой брат, когда окончательно придет в себя. К тому же, граждан мужского пола призывают вступать в ряды армии и пройти отбор в специальные войска. Что-то о боевых машинах Йохансона.
– Видал плакаты, на каждом углу висят. Ты это будешь или нет? – Нильс кивнул на сладости, и Луиза покачала головой, не отрываясь от чтения. – Чего еще нового? – поинтересовался бандит через минуту. Его рот был набит липким марципаном, над губой красовались шоколадные усы.
– Зверские побоища между бандитскими шайками столицы. Полиция бессильна это остановить и просто ждет, пока все само стихнет.
– Ага, новый Крысиный Король лютует, уже наслышан. А констеблям плевать, пока грызня затрагивает только отбросов.
– Здесь написано, что в предыдущую волну беспорядков людей находили повешенными на столбах, – Луиза провела пальцем по строчке в статье и слегка смазала краску. – Неужели он еще более жесток, чем Теодор?
– Сомневаюсь. Говорят, он молодой, вот и лютует. А как иначе себе имя сделать?
Луиза подперла подбородок ладонью и перевернула страницу, ничего не ответив. Кем бы ни был этот новый король низов, она вызнает у него все о судьбе Олле. Если понадобится, пустит кровь. Только бы подобраться поближе.
Нильс пытался вытряхнуть себе в рот остатки шоколада, перевернув чашечку и хлопая по ее дну. Почтенная публика роптала, наблюдая за ним.
– Ты передал информацию, о которой я говорила?
– Передать-то передал, – игнорируя салфетку, Нильс утирался и без того грязным рукавом, под которым до сих пор виднелись бинты. Рана, оставленная Луизой, еще не зажила. – Вот только к чему им знать, что у тебя Темное Лезвие? Меньше шума – меньше риска.
– Если я заявлюсь от имени Дона, имея при себе только его письмо, это не произведет должного впечатления, – начала разъяснять Луиза. – Мы не увидим Худшего из Худших. Нас примет его правая рука и то, если повезет. Борислав слишком далеко, чтобы внушать уважение спустя столько времени. Во мне должны видеть не просто вестника, но угрозу. Только тогда Одноглазый Уилл встретит меня лично. А что может быть опаснее бывшего приближенного Теодора? Мне слишком часто приписывали этот титул, чтобы так им и не воспользоваться.
– Отличный план самоубийства, – подбодрил ее бывший каторжник, но от дальнейших комментариев воздержался.
Лу аккуратно свернула газету и оставила ее на столе – вдруг какой-нибудь бедолага захочет почитать новости или укрыться от непогоды? Пускай возьмет.
Вдалеке заворчали, сталкиваясь, тяжелые облака. Лу покосилась на вершину холма, где виднелся отстроенный заново королевский дворец. Это был не тот дворец, не ее замок-торт, в котором она росла, скрываясь от чужих глаз за гобеленами. Всего лишь двойник.