Макроскоп
Шрифт:
На этом пути не может быть спасения.
Он пытался рассуждать здраво или просто боялся возвращения соперника? Не становился ли он догматиком и ревнивцем, как это сказано в приведенном Гротоном описании Водолея?
– Она не сможет восстановить его, если я не настрою станцию, – заметил Иво.
– Вы уверены? Не забывайте, она видела деструкцию. И она настояла на собственном экране макроскопа. Реконструирующий сигнал настраивается сам, если есть протоплазма, подлежащая восстановлению, даже если никто не следит за процессом. Она знает это и осуществит свой замысел.
– Не знаю. Я не стал бы
Эту проблему, как и проблему с Шеном, пришлось оставить в покое. Они были связаны. Любое вмешательство могло с равной вероятностью как разрешить проблему, так и ухудшить ситуацию.
Приготовления Афры приближались к концу. Это можно было сказать по тому, как она напевала у себя в лаборатории и по выражению ожидания на ее лице, хотя она и избегала прямых ответов.
Когда напряжение стало невыносимым, Гротон пошел поговорить с ней, но она заперлась от них.
– Можно было бы туда быстро добраться, – пробормотал Гротон, руководивший строительством комнат, дверей, шлюзов, да и необходимые механизмы еще остались. – Но зачем? Она хочет посмотреть, что получится, и она достаточно упрямая девка. Вся огонь и земля.
Иво начинал понимать астрологические аллюзии – огонь погас, земля осталась – что-то в этом духе.
– Оставим ее в покое?
– Все говорит за то, чтобы остановить ее грубой физической силой, – сказал Гротон и пожал плечами. Но ни Иво, ни Беатрикс не решились участвовать в голосовании.
– Но мы должны следить за ней, – сказал Иво. – Мы предполагаем, что нависла катастрофа, но даже не можем представить, какая. Как бы нам не пришлось собирать Афру по частям.
– В прямом смысле, – согласился Гротон. – Но только нас придется собирать по частям, если мы попытаемся вломиться туда.
– Я имел в виду макроскоп.
Глаза Гротона расширились.
– Пойдемте! – крикнул он. – Беатрикс, оставайся здесь, но не входи туда, чего бы ты не услышала, только если она не позовет на помощь.
Беатрикс испуганно кивнула. Она выглядела изможденной, потому что мало спала, да и потеряла в весе. Только теперь Иво понял, насколько глубоко Беатрикс, вторая женщина на Тритоне, переживает этот кризис. Почему он так часто забывал, что люди страдают не меньше его?
Иво и Гротон забрались в скафандры, поспешно их проверили и побежали, тяжело топая, по саду. Высокая пшеница и ячмень колыхались под порывами легкого ветерка (Беатрикс настояла, чтобы ветер был как настоящий, хотя, разумеется, его происхождение не было связано с метеорологическими процессами), зеленые грядки картофеля сгрудились у выхода. Остроконечная желтоватая листва фасоли тянулась к искусственному солнцу. Вообще-то, технологии контролируемых мутаций были изложены в галактических программах, но Беатрикс и слышать не хотела об этом – в саду были посажены только те растения, семена которых были в их запасах и которые удалось прорастить.
Они пробежали по дорожке сада (усыпанной гравием, окаймленной травой) и выскочили за силовой экран, сопровождаемые облаком кристалликов льда: воздух, который вырвался за ними, быстро охладился до температуры ниже точки кипения, а сопутствующие водяные пары охлаждались еще быстрее. Внутри силового купола, за ними, порыв ледяного ветра моментально заморозил ближайшие к выходу растения и вызвал
За прозрачным экраном поверхность Тритона оставалась такой же, как прежде – голая пустыня при температуре минус сто восемьдесят градусов по Цельсию. За озером воды начинался океан холодной окиси азота – силовой экран надежно изолировал одно вещество от другого.
Планетарный модуль одиноко стоял в двух милях от колонии. Они неуклюже побежали к нему, еще находясь в поле 1G. Через сто ярдов гравитация упала до уровня чуть ниже нормального для Тритона. Гравитационная линза фокусировала поле с поверхности Тритона площадью сто квадратных миль на участок в несколько сот квадратных ярдов, уменьшая гравитацию в окружающем пространстве и увеличивая ее в нужном месте. Невозможно было бы полностью убрать гравитацию в какой-то точке или увеличивать ее без предела – это устройство являлось скорее распределителем, а не усилителем или экраном. Иначе пришлось бы задействовать гораздо более энергоемкие процессы, но, как сказал Гротон во время одной из консультаций, крайности нам ни к чему. Сильный гравитационный дисбаланс мог бы уничтожить атмосферу и большую часть поверхности Тритона, а то и вообще изменить его орбиту. К чему такой риск?
Они спешили к модулю, делая длинные и, для большей скорости, низкие прыжки в поле 1/4G. Хотя они ждали в бездействии уже целую неделю, Иво казалось, что счет идет на минуты. Он первым достиг модуля, прыжком преодолел лестницу и забрался в шлюз. Все казалось таким примитивным после чудес вроде силового поля! Они уже привыкли к хитрым штучкам II-го уровня технологии, а теперь были вновь отброшены на I-й. Он запустил в шлюз воздух и вошел внутрь, освободив кабину для Гротона. Затем включил внутренний прогрев, но вовсе не для комфорта, а чтобы надежно работала аппаратура. Оборудование модуля было приспособлено для работы при «умеренных» температурах – до минус сорока градусов по Цельсию.
Теперь Иво уже знал, как управлять модулем, хотя первоклассным пилотом еще не стал. После нескольких поездок на Шен он уже хорошо продвинулся в науке выездки ракеты I-го уровня технологии.
Наконец они вплыли в помещение макроскопа. Здесь поддерживались постоянные температура и давление, необходимые для нормальной работы чрезвычайно чувствительной аппаратуры и компьютера. Они сняли скафандры и принялись за работу. Их не беспокоил уже разрушитель, так как Иво знал, как защищать мозг от него. Гротон, после нескольких пробных экспериментов установил, что он не восприимчив к нему, если только не сильно сосредоточивается.
Гротон даже попытался сам работать со скопом, чтобы облегчить создание первых машин, но, оказалось, что тот предел, который не допускал к его разуму разрушитель, не позволял воспринимать сигналы за разрушителем. Обычный мозг воспринимал или все, или ничего. Иво был счастливым исключение, возможно потому, что был искусственной личностью.
Он уже давно не работал на таких малых расстояниях, но был уверен, что при правильной настройке макроскоп может принять, что угодно и где угодно, хоть свое собственное изображение. Правда, для малых расстояний разрешение падало – слишком сильный сигнал был хуже, чем слабый. Он установил самый первый диапазон и сфокусировал макроскоп на Тритон.