Мальчики Из Бразилии

Левин Айра

Позвонил Горин.

– Яков? Как вы там?

– Все в порядке, спасибо. Через неделю выхожу. Как вы?

– Горю, но не сгораю. Вы знаете, что со мной соби­раются делать?

– Да, просто позор.

– Мы пытаемся добиться отсрочки, но похоже, не получится. Они просто из кожи лезут, чтобы прихватить меня. Так что мне приходится играть в конспирацию. Ну, люди. Слушайте, что происходит. Я звоню из будки, так что вокруг все спокойно.

На идише он ему сказал:

– Нам лучше говорить на идише. Убийств больше не будет. Все их

люди отозваны.

– Вот как!

– А тот, что стрелял в меня, тот, до кого добрались собаки, он был... Ангелом. Вы понимаете, кого я имею в виду?

Молчание.

– Вы уверены?

– Более чем. Мы говорили с ним.

– О, Господи! Слава Богу! Слава Богу! Собаки слиш­ком милостивы к нему. И вы молчите? Я бы созвал самую большую пресс-конференцию в истории!

– А что мне отвечать, когда услышу вопрос - а что он тут делал? Парагвайский паспорт раздобыть не про­блема - но ему? И если я не смогу ответить, за дело возьмется ФБР. Стоит ли? Выяснят ли они? Я еще не знаю.

– Нет, нет, конечно, вы правы. Но... знать и не иметь возможности рассказать. Вы приедете в Нью- Йорк?

– Да.

– Когда вы будете? Я свяжусь с вами.

Он дал ему номер Фарбов.

– Фил сказал, что у вас есть список.

Либерман сморщился.

– Откуда он узнал?

– Вы сказали ему.

– Я сказал? Когда?

– Там, в доме. Припоминаете?

– Да. Я сидел и смотрел на него. Это проблема, рабби.

– Вот вы мне о ней и расскажете. А пока держите его при себе. Скоро увидимся. Шалом.

– Шалом.

Он переговорил с несколькими репортерами и ребята­ми из колледжа. И все время отмерял шаги по коридору, опираясь на костыли.

Как-то днем к нему подошла высокая стройная шатен­ка в красной блузке с портфелем и спросила:

– Вы мистер Либерман?

– Да.

Она улыбнулась ему; на скулах веснушки, прекрас­ные белые зубы.

– Могу ли я переговорить с вами несколько минут? Я миссис Уиллок. Миссис Хенк Уиллок.

Он глянул на нее.

– Да, конечно.

Они вошли в его палату. Она села на один из стульев, положив портфельчик на колени, а он прислонил косты­ли к кровати и сел на другой стул.

– Примите мои соболезнования, - сказал он.

Она кивнула, не отрывая глаз от портфеля и погла­живая его пальцами с ярко-красными ногтями. Потом посмотрела на него.

– Полиция сказала мне, - начала она, - этот че­ловек явился, чтобы поймать вас, а не для того, чтобы убивать Хенка. Он не интересовался ни им, ни нами; его интересовали только вы.

Либерман кивнул.

– Но ожидая вас, - сказала она, - этот человек внимательно проглядывал наш альбом со снимками. Он оказался на полу там, где вы...
– Она зябко повела плечами, не спуская взгляда с Либермана.

– Может быть, - предположил тот, - его просмат­ривал ваш муж. До того, как

появился этот человек.

Она покачала головой, скорбно опустив уголки рта.

– Он никогда не заглядывал в него, - сказала она.
– Это я собирала снимки. Только я подбирала их в альбо­ме и придумывала подписи. И тот человек просматривал его.

– Может, он хотел всего лишь убить время, - пред­положил Либерман.

Миссис Уиллок промолчала, осматривая палату: руки ее все так же были сложены на портфеле.

– Наш сын приемный, - сказала она.
– Мой сын. Он этого не знает. Мы договорились, что не расскажем ему. Соглашением было обговорено, что мы ему ничего не расскажем. А прошлой ночью он спросил меня... В первый раз он заговорил на эту тему.
– Она посмотрела на Либермана.
– Вы ему что-то сказали в тот день, отчего ему в голову могла прийти такая идея?

– Я?
– он отрицательно покачал головой.
– Нет. Откуда мне было знать об этом?

– Мне было показалось, что тут есть какая-то связь, - сказала она.
– Женщина, которая помогала нам получить ребенка, была немкой. Ашхейм - это немецкая фамилия. Звонил и спрашивал Бобби человек с немецким акцентом. А я знаю, что вы... против не­мцев.

– Против нацистов, - поправил ее Либерман.
– Нет, миссис Уиллок, я не имел представления, что он усыновлен и я даже не успел с ним поговорить, когда он вошел. Как вы слышите, я даже сейчас еще не могу нормально разговаривать. Может, к нему пришли такие мысли из-за потери отца.

Она вздохнула и кивнула.

– Может быть, - согласилась она и улыбнулась ему.
– Простите, что побеспокоила вас. Меня беспоко­ило, что... что эта история могла иметь отношение к Бобби.

– Все в порядке, - сказал он.
– Я рад, что вы навестили меня. Я собирался позвонить вам до отъезда и выразить вам свое соболезнование.

– А вы видели эту ленту?
– спросила она.
– Нет, думаю, что вам не довелось. Просто удивительно, как все это получилось, не так ли? Когда эта беда обернулась пользой. Весь этот ужас: Хенк мертв, вы тяжело ранены, тот человек... и еще собаки. Нам пришлось их усыпить, вы знаете? А Бобби удалось использовать свой шанс.

– Свой шанс?
– не понял Либерман.

Миссис Уиллок кивнула.
– Кинокомпания купила плен­ку, которую ему удалось заснять в тот день и показывала ее - как вас вносят в «Скорую помощь», собаки с окровав­ленными мордами, как выносят тело этого человека и Хенка... и как толпятся Си-Би-Эс, с нашей студии и со всех прочих телестанций по всей стране, как идет съемка, кото­рую на следующий день показали в Утренних Новостях с Хьюго Раддом. Вы были крупным планом в кадре, когда вас вносили в машину «Скорой помощи». Такая возможность редко предоставляется мальчику в возрасте Бобби. Не толь­ко с точки зрения будущих контактов, но и для самоутвер­ждения. Он хочет стать кинорежиссером.