Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга

У меня получилась странная книга.

Она — не плод художественного воображения и не результат тщательных архивных поисков. Она рож­далась по горячим следам политических событий.

Эти события вызывали смех, горечь, грусть. Забав­но было наблюдать, как люди, еще недавно служившие буфетчиками в театре, согнали со сцены профессио­нальных артистов и сами стали играть, горделиво любуясь собой:

— Ну как?

Один уважаемый мною историк, читавший мои пре­дыдущие книги, узнав о новом

— А ведь вы создали недостающее звено!

И он пояснил свою мысль.

Новая власть считает себя продолжательницей того пути развития России, который был прерван в 1917 году. Возвращены старый флаг, герб и другая царская символика. Восстановлена прежняя социальная струк­тура общества. Возводятся храмы. Короче, великая Россия возрождается.

В старину в русской историографии большой попу­лярностью пользовались «исторические анекдоты» — так назывались описания нестандартных деяний дер­жавных мужей. Как правило, это были забавные слу­чаи из их жизни.

Не скрою, приятно было услышать, что моя кни­га как раз и есть то самое звено, которого не хватало для ощущения полноты текущего исторического мо­мента.

Об Иване Степановиче Силаеве говорят, что он — первый самостоятельный премьер России. До утверж­дения на этом посту был министром авиационной промышленности Союза, затем министром станкост­роения, позднее — заместителем Председателя Совета Министров СССР. По версии одного высокопостав­ленного чиновника, у Силаева не сложились отноше­ния с Рыжковым.

Инициатива о назначении Силаева главой россий­ского правительства исходила от Ельцина. Это пред­ложение, по свидетельству все того же кремлевского чиновника, застало Горбачева и Рыжкова врасплох.

Однако Рыжков быстро нашелся:

— Не работник, Ельцин с ним намается.

Но это-то и нужно было Горбачеву!

Так Силаев стал премьером.

В мае 1992 года проходил VI съезд народных де­путатов России. По его итогам Борис Ельцин дал интервью, которое сразу же назвали самым полным и откровенным.

— Я не буду продлевать свое время, — сказал пре­зидент. — Ни в коем случае... На следующих выборах, когда кончится мой срок, я не буду баллотироваться... Моя главная задача сейчас— подготовить следующий период.

Борис Николаевич ясно дал понять, что он не «отдаст» Гайдара «на растерзание». Это часть его ноши:

— Я считаю, что Гайдар — это находка... Кто знал Гайдара полгода назад? А сегодня и Россия, и СНГ, и весь мир знают его. Думаю, что через полгода вы совершенно иначе, чем сегодня, оцените его ли­нию...

Через полгода Ельцин «сдал» свою «находку». А еще через четыре года, будучи больным, снова выставил свою кандидатуру на президентских выбо­рах.

Осень 1991 года, V съезд народных депутатов. Бо­рис Николаевич под аплодисменты заявляет:

— Хуже будет всем примерно полгода, затем — снижение цен, наполнение потребительского рынка то­варами. А к осени 1992 года, как я обещал перед выборами, — стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей.

Результат— основные продукты и товары подо­рожали за год в 150—200 раз. К осени 1992 года ежемесячные темпы падения производства достигли 25—28 процентов. В ноябре 1992 года цены на ос­новные продукты питания подскочили еще на 30 про­центов. Экономика страны скатывалась в глубокую яму гиперинфляции.

Тем не менее осенью 1992 года, при подготовке к очередному VII съезду народных депутатов, в Аст­рахани Ельцин сказал дословно следующее:

— Цены пока будут расти, но не так быстро, как в начале 1992 года... А в первом квартале будущего года начнется финансовая и экономическая стабили­зация...

И опять — мимо!

В новогоднем (1993 г.) обращении к народу он опять объявил о «начале стабилизации в первом квар­тале». Что за этим последовало — хорошо известно.

Но на форуме Гражданского союза (март 1993 г.) опять прозвучало:

— Нынешняя ситуация и есть высшая точка напря­жения сил перед выздоровлением...

Бывший вице-премьер правительства России Ми­хаил Полторанин, в прошлом один из ближайших сподвижников Бориса Ельцина, приоткрыл кое-какие тайны своего шефа.

— Вы в горкоме не только по утрам встречались, но и по вечерам, чтобы по рюмашечке пропустить? — спросили в 1998 году у недавнего высокопоставленного чиновника журналисты Виктор Андриянов и Алек­сандр Черняк. — Ведь вас же в народе называли «два стакана России».

— Нет, я с ним в период работы в МГК никогда не выпивал. Ни разу! Я, грешным делом, думал, он вообще не пьет. Как-то даже спросил Карабасова: «Борис Николаевич не пьет?» Он засмеялся, потом ответил: «Пьет, как все, но человек он скрытный, все­гда выбирает себе одного, с кем он пьет». Оказалось, он страшно любил это дело, когда в Свердловске работал строителем, обожал разные настойки — мож­жевеловую особенно. Тридцатиградусную. Пил жутко и посадил печень.

— С Полтораниным он философские разговоры вел, а пил-то с кем?

— С чекистом, с Челноковым. КГБ — утечки быть не может. Челноков по понедельникам садился рядом со мной, от него всегда несло перегаром. Они в суб­боту вмажут, в воскресенье соберутся вечером, отды­хают, добавят еще, а утром — перегаром и разит. Ельцин глушил запах, от него всегда какими-то духа­ми пахло. Последние годы с Черномырдиным пил. Это у него было правило такое.

— А откуда же молва про «два стакана»?

— Был период, и со мной врезал. Первый раз, когда приехал ко мне на дачу в Ожигово. Потом в Госстрое, потом — где попало.