Мальчишка с бастиона

Лезинский Михаил

Подождав, когда тележка исчезнет, они в кромешной темноте двинулись дальше и неожиданно наскочили на человека. Это был один из солдат-пехотинцев, отобранных Бергом для подземных работ: он стоял на коленях и киркой долбил землю..Солдат услышал за своей спиной дыхание, перестал работать и хрипло опросил:

–  Хтой-то здесь?

–  Свои, - откликнулся Ковальчук.

Солдат узнал голос.

–  Ты, Степан Иваныч? Пошто блукаешь в потёмках?

–  Хлопцу галерею показываю.

–  Николке?

–  Ему. Привязался, покажь

та покажь. Маврикия и того уговорил.

–  Покажь мальцу, - поддержал парнишку солдат, - пущай запоминает. Може, пуля малолетку помилует, потом людям расскажет, чего в жизни довелось увидеть.

–  Оно, конечно, так, - согласился Ковальчук и обратился к Кольке, - пойдём послухаем, как хранцуз стучится.

–  Слышно?
– удивился парнишка.

–  Доносится… шумок…

Солдат снова принялся за работу, а Ковальчук с Колькой двинулись дальше. Матрос внимательно ощупывал стенку. Где-то здесь должен быть выведен один из подземных ходов, идущий прямо под французскую батарею.

Вот и он. Ковальчук не ошибся, хотя сам был под землёю всего во второй раз. Они вошли в слуховой рукав (так назывались ответвления для подслушивания работ французов). В слуховом рукаве было намного теснее, чем в основной галерее.

Карабкались на четвереньках. Чавкала разжижённая земля, где-то назойливо отщёлкивали капли. Капи-кап-кап…

Матрос с парнишкой двигались всё дальше и дальше вглубь. К мелодичному звону капель прибавились посторонние шумы.

–  Вроде как прибой где-то, - сказал Колька.

–  Должно быть, хранцуз поблизости роется. На схлёст движемся с бусурманином, - пояснил Ковальчук.

Они проползли ещё метров десять и неожиданно попали в просторную нишу. В нише находились люди. При сиротливом свете керосиновой лампы они узнали поручика Берга. Видно, недолго позволил себе инженер тешиться солнцем и свежим воздухом.

Возле него стоял Фёдор Тимохин и что-то шептал поручику в самое ухо. Увидев Кольку, Берг встал с ящика и подошёл к нему.

–  Лихой ты малец, как я погляжу, самые опасные места выбираешь!

«Хоть бы не прогнал», - подумал Колька, а вслух сказал:

–  Надо ж взглянуть!..

–  Ну, ну, - смотри, - потрепал его по плечу Берг.

Послышались глухие удары. Колька вопросительно взглянул на Ковальчука.

–  Хранцуз стучит, - пояснил тот.
– …Бочки с порохом нужно вкатывать немедля, - видимо, продолжая начатый разговор, зашептал Тимохин Бергу, - фунтов с тыщу потребуется, не менее. Я прикидывал.

Берг пожевал ус и утвердительно кивнул головой.

–  Не дай бог, прорвутся грунтовые воды или француз даст встречный взрыв, тогда всё пропало.

И с этим Берг согласился.

–  Действуй, Фёдор Иванович, - оказал он и повернулся к Ковальчуку с Колькой.
– Поспешите выбраться отсюда, голубчики!
– И снова Тимохину: - Да и нам пора.

К выходу пробирались вчетвером. Впереди шёл унтер, за ним - Берг. Они ступали уверенно

и смело, видно, не один десяток ходок сделали по подземелью. Ковальчук и Колька порядком отстали, но вскоре и они выбрались в галерею. Здесь можно было идти не сгибаясь, зашагали быстрее. «Умудрённый опытом», Колька удачно миновал выбоину с водой и, привыкнув к темноте, уверенно обходил завалы. Мимо них то и дело протаскивали минные тележки с землёй. Работа в подземелье шла полным ходом, пробегали минёры, сменявшие друг друга. Но вот впереди показалось светлое пятно.

–  Выход!
– громко сказал Колька. Теперь можно было и не сдерживать своих чувств, французы были далеко.

В первую минуту солнечный свет ослепил мальчика. Ему даже на секунду показалось, что сейчас ночь. Парнишка закрыл глаза, а когда открыл их, увидел улыбающиеся лица Берга, Тимохина, Ковальчука. Они улыбались зелени, теплу, солнцу. И казалось, что солнце тоже улыбается, радуясь за людей.

–  С подземным крещением!
– поздравил парнишку Берг.
– Понравилось в аду?

–  Ага!

А Ковальчук уточнил:

–  Сущий ад. Чисто в преисподней.

–  Могила!
– подтвердил Тимохин.

К подземному входу стали подкатывать бочки с порохом, видно, Берг успел распорядиться.

–  Устроим французам камуфлетик, - подмигнул Тимохин.

–  Мельниковский?
– спросил Ковальчук.

–  Наподобие.

Бочки с порохом одна за другой исчезали в зияющей пасти. Колька представил себе, как минёры сейчас волокут их по галерее, тужась и ругаясь вполголоса, воюют с грязью, мраком, духотой. Прав был Ковальчук, когда говорил: «Под землёю ещё тяжелее приходится».

–  А когда взрывать будут, ваше благородие?
– спросил Пищенко у Берга.

–  Взрывать?
– инженер задумался. Затем поманил к себе Кольку и тихо спросил: - А язык за зубами держать можешь?

–  Клещами не вытянете!

–  Побожись!

–  Вот вам хрест, - побожился Колька, - да я…

–  Будет! Верю. Должно быть, завтра к полудню управимся. Управимся, Фёдор Иванович?

–  Управимся, - подтвердил унтер-офицер.
– К полудню должны. …К полудню следующего дня Колька уже был у подземного входа. Тут же находились Берг, Шварц, Тимохин и много других незнакомых парнишке офицеров. Минёры и солдаты один за другим покидали галерею. Было ясно, что готовится взрыв.

Поручик Берг задумчиво говорил командиру редута Шварцу:

–  А что если французы унюхали взрыв и убрали батарею?

–  Не может быть, - горячо утверждал Шварц, - доподлинно установлено, что за последние сутки никаких передвижений в стане неприятеля не было. Сигнальщики заметили б.

–  Могли ночью, тихонько…

–  Надо проверить, - подумав, оказал Шварц, - вызовем огонь на себя.

–  Только так, - согласился Берг.

Шварц оглянулся и увидел Пищенко.

–  Николка!
– позвал он парнишку.