Мальчий бунт
Шрифт:
— А в артели что? — спросил Кудряш.
— Да что: велят нам дома сидеть, на улицу не выходить. Анисимыч с Волковым по всем казармам ходят, народ уговаривают: смирно чтобы стачку делать. Говорят, в Англии всегда смирно делают. Так у нас на Англию разве похоже? Вон казаки идут: у них и казаков никаких не может быть. Зря не дают нам развернуться. «Крупу» пригнали со штыками — а уж наши: играй назад! А началось было. Мне, гляди, как наклали!..
Мордан распахнул на груди рубаху и показал синяки.
— Чуть ребра не сломали.
— Ребята! — ключ-то у вас откуда?
— Приклей из дежурной для бригад унёс. На место положить надо.
— А то взяли бы меня с собой. До темного из Ликина хозяину не быть. А вечером опять запрете: ровно тут я и был.
— Это можно…
Ребята один по одному выбрались из вагона, пользуясь моментом, когда жандарм отходил — последним вышел Приклей и замкнул дверь на ключ.
2. Кривой соловей
Мальчья артель занимала по лестнице с улицы третий этаж в старой казарме за чугункой. Весь этаж был перегорожен пополам на два больших и плоских, как папиросная коробка, помещения. В одном артель спала на нарах в два яруса. В другом стояли длинные столы и скамьи — тут была столовая. Из неё через кухню, где ютилась стряпка — черный ход. В артели жили одинокие мальчики из дальних деревень. Но сегодня, когда Кудряш, Мордан с Приклеем вошли в артель, тут было полным полно народу — сюда собралось много мальчиков и из тех, что работали с отцами и жили с ними в казармах для семейных…
Кудряша встретили сначала не добром: криком, свистом, с верхних нар кто-то запустил валенком. Кричали:
— Зачем пришел, хозяйский лизоблюд?
— Они нас усмирять с Морозовым приехали… Ишь какой гладкий!
— Шпрынка — бить будем Кудряша — аль нет?
Шпрынка закричал:
— Постой. Не гомони — он нам расскажет про хозяина. Чего он хочет делать.
Ребята угомонились и слушали, — Кудряш им рассказал всё, что узнал в вагоне, — про то, что Морозов грозится фабрику закрыть, что едет Муравьев и полк казаков и что Гаранин сказал, кого забирать…
— Слыхали? — говорил Шпрынка, — хорошенькие новости — а вы в одну душу: бить. Вот что, слушай меня, все ребята вали на улицу, да не кучей, по одному — и по всем казармам скажите, что едут казаки, московский прокурор — а мне Анисимыч про него сказывал: зверь. Муравьев тут другую музыку начнет. Поняли? Скажите по казармам, что Морозов только для виду скидку делает, а думает другое. Ты, Приклей, беги к Конфееву в трактир — там Анисимыч с нашими советуется — скажи ему, какие дела. И чтоб сюда шел — може казаки-то к нам пристанут. Ну — ребята, марш… А Батан где? Эй, Батан?
— Его нету — он у конторы вьется, смотрит.
С верхних нар ребята посыпались горохом.
Казарма опустела. Мордан сказал Шпрынке:
— Едва ль казаки к нам пристанут — спроси-ка Кудряша. Он видел, как казаки
— Верно! — подтвердил Кудряш…
— Чудаки! — возразил Шпрынка — то и есть, что господа. А нас не тронут.
— Поглядим…
Дыша, как конь с запалом, в артель вбежал с лестницы Батан. У него в руке листок. Он сунул его в руку Шпрынки.
— У конторы с забора сорвал!..
Это было объявление за подписью Морозова и Дианова, чтобы ткачи шли за расчетом. Штрафы хозяин обещал скостить, кроме вычета за прогул. Вновь будут приняты только те из рассчитанных, кто согласится на старый расценок 1-го октября 1884 года.
— Кто клеит-то? Кривой Соловей? — быстро спросил Шпрынка, прочитав объявление.
— Кривой. По всем дворам пошел с ведеркой и мазилкой.
— Народ-то что?
— Да он мало еще успел наклеить. Кто читал — тут же народу говорят: надо становиться на работу, будет бунтовать…
— Беги, Батан, к Конфсеву — отдай листок Волкову иль Щербакову, а сам вали назад…
— Понёс!
— Братцы — сколько нас. Мордан, ты оставайся тут. А мы с Кудряшем пойдем посмотрим, что Кривой — где клеит. Ты тут дежурь — если Анисимыч придет, скажи, что я одним духом вернусь.
Выйдя на лестницу с Кудряшем, Шпрынка остановился и что-то начал шептать Кудряшу на ухо. Кудряш смеялся и кивал.
3. На изнанке
Кривого Соловья, старика, держали при главной фабричной конторе для разных мелких работ… Один глаз у Кривого Соловья вытек в детстве от оспы. А теперь и вторым глазом Кривой стал плохо видеть, но очень строго это ото всех скрывал, чтобы не прогнали, — напротив, любил прихвастнуть, что одним глазом смотрит не хуже, чем иные в оба.
Кривой, ковыляя по узенькой тропинке, пробитой в свежем снеге, шел со двора на двор… Остановился у мотальной, ведро поставил на тропинку и, намазав на фонарном столбе аккуратно по формату объявления квадрат, стал раскатывать из трубки по намазанному месту листок.
Издали по той же тропке бежит во весь дух Шпрынка, за ним поодаль гонится Кудряш, крича:
— Постой, я тебя взырю!
Шпрынка налетел, толкнул Кривого в снег, ловко сшиб на бок ведерко с клейстером, ведерко пролилось; Шпрынка повернул за корпус в переулок. Кривой, бранясь, барахтался в снегу и кричал:
— Стой! Ты думаешь, я не признал тебя! знаю!
Кудряш подбежал к Кривому, поставил его на ноги, а ведерко вверх дном и спросил участливо:
— Что, дедушка, расшибся…
— А ты кто? — спросил старик.
— Как кто — разве не видишь? Кудряш…
— А! Митя! Как не видать, вижу. Какими судьбами? С хозяином приехал?.. А у нас сволочи — бунт подняли. Ну и озорь народ пошел — смотри, с ног людей сбивают…
Старик ткнул мазилкой в ведро, потому что клей на столбе уже замерз.