Малец
Шрифт:
– Не трать заряд, - крикнул сотник второму подчиненному, выхватывая палаш.
Видимо нападающие решили использовать численное преимущество и попытались взять сотника в клещи, однако конь Любима был достаточно обучен, чтобы не подставлять хозяина под удар, он быстро сместился в лево и буквально оттер соперника в правую сторону. Седок не спасовал, в последний момент взял поправку на сопротивление поставленного под удар клинка и рубанул, вкладывая как можно силы. Достал. Удар, конечно, получился несколько смазан, но его хватило, чтобы противник на секунду потерял ориентацию, поэтому второй удар палаша уже был точен.
Сзади снова раздался выстрел, это второй спутник Любима, отправил пулю в сторону противника, видимо был
– 'Вот тебе и на', - мотнул головой Любим, сбрасывая наваждение скоротечного боя, - 'Это что же получается? Измена?'
И тут ему ясно вспомнилось лицо князя, когда тот отправлял его в путь. А ведь Ромодановский раньше иначе напутствовал его, на этот же раз, и приказ был какой-то невнятный и глаза князя не смотрели на подчиненного, да и холодные они какие-то были. И Любим снова вспомнил о своих подозрениях. Впрочем, проверить их легко, если в Новгороде не удастся найти следов Сулева, то и нет такого, а значит отправляя его в дальний путь Ромодановский надеялся больше никогда не встретиться со своим подчиненным.
Ранение одного из нападавших оказалось не смертельным, круглая пуля не пробила толстой одежды, но приложила знатно, ребра сломаны. Вдумчивый допрос ничего не дал - простой исполнитель, а тот, кто мог ответить на вопросы сотника лежал на обочине дороги с проломленной головой. Дальше рутина. Жалость непозволительная роскошь, для воина, поэтому раненого добили без угрызений совести, изменников раздели и оттащили подальше в лес, пусть ими зверье занимается. Убитого товарища привязали к лошади, упаковали вещи на оставшихся без хозяев коней, и отправились дальше. Что бы ни произошло, а приказ князя сотник должен был исполнить.
Как и предполагалось, никакого Ваньки Сулева в Новгороде Любим не нашел, что и требовалось доказать, но теперь перед ним стал другой вопрос - что делать дальше? Возвращаться к князю глупо, тот даже спрашивать не будет, просто даст приказ палачу удавить счастливчика, или вообще обвинит в измене, а на дыбе все что надобно подтвердишь. Податься в бега? Тоже не выход, грамотка с печаткой князя только до Новгорода дана, а дальше может быть и пропустят, но то как след для погони оставить. И тут у сотника мелькнула мысль, а не податься ли тишком в Сибирь, тем более места теперь уже знакомые, да осесть где-нибудь в тихом месте, вряд ли рука Ромодановского туда дотянется. Ну а пока надо в Москву - налегке в дальний путь не отправишься, надо денег в дорогу взять, дела завершить, да к купцам сибирским приглядеться, не одному же версты зимние мерить.
Премьера состоялась на пятый день после приезда Петра, насколько я понял, монарх все это время пропьянствовал, это можно было хорошо видеть по Гордону - старый он, больной, ему бы в постельке лишний день отлежаться, а он вынужден по всяким ассамблеям таскаться, да еще немереное количество вина в себя вливать. За последним, как мне известно, Петр следил ревностно, и если замечал за кем небрежение в употреблении хмельного наказывал штрафной дозой, после которой можно было и не проснуться. Кстати говоря, на его попойках гости частенько расставались с жизнью в пьяном угаре. Жалко мне стало старика, вот я и правил ему здоровье с помощью массажных процедур. Пока мял Патрику спину, он делился со мной своими впечатлениями:
– Много вина вредно мне, ране пилюли помогали, да лишнее когда желудок переполнялся, можно было выблевать, а ныне гер Питер строго следит, даже соглядатаев к каждому приставил, чтобы в укромные места не сбегали.
– Господин адмирал, - встрял я в его жалобы, растирая комки мышц на скривленной спине, - так если государь тебе благоволит, проси его принять во внимание почтенный возраст и плохое здоровье.
– Нет, - тяжело вздохнул Гордон, - гер Питер зол зело на бунт, опасно перечить ему.
Вот так прославленный адмирал, не знавший страха в бою, боится заявить монарху о своем пошатнувшемся здоровье. Это ж надо. Ну и ладно, если наемник перечить боится, то мне вообще помалкивать надо, да продолжать сухари сушить.
Как оказалось, царю вся эта затея со сценами, была до одного места, он заявился к Патрику, спасаясь от скуки, ну и заодно опохмелиться. Непонятно как хозяину дома вообще удалось его уговорить, тем более что подобными представлениями Петр был сыт по горло. Самое смешное было в том, что только я один из всей труппы знал, что смотреть пьесу будет сам царь всея Руси, и то только потому, что толкался в это время на дворе и видел приезд Петра. Естественно никого из труппы предупреждать не стал, как говорится, меньше знаешь, крепче спишь, ни у кого из актеров паники не возникло, а это одна из составляющих успеха.
Так как места мне нужно немного, то я с успехом пристроился за ширмой, которая как бы отделяла помещение от сцены, и принялся наблюдать в узкую щель за зрителями.
М-да, откровенная скука Петра, это что-то и Меньшиков тоже ему под стать, будто два лимона зажевал - ну как же, там у немцев такие актеры играют, а что могут показать эти сиволапые. Ну-ну.
Не прошло и пяти минут, как смертная скука на лице царя сменилась легким интересом, а еще через десяток минут Петр впервые рассмеялся. Концовка спектакля, где Катерина показала, что внешняя кротость героини не отменяет проказ, царю сильно понравилась, и он уже хохотал без остановки, хватаясь за бока. Когда все актеры вышли поклониться публике, Петр махнул Гордону и что-то у него спросил, Патрик ответил, причем кивнул в сторону труппы, а дальше все как в фильме, 'А вас, Штирлиц, я попрошу остаться', только в роли знаменитого разведчика Исаева оказалась Катерина. Что там происходило дальше, мне видно не было, так как прогнали из комнаты. Фух, ну, вроде отстрелялись, теперь ждем удобного момента, вроде как сейчас раскручивается маховик репрессий, Гордон на время попадет в немилость и ему будет вовсе не до какого-то там мальчишки, сбежавшего на родину.
Актеры на радостях, что отыграли удачно и получили свободу, тут же побежали в кабак, а я решил проведать Сопикова , дюже интересно как у него там идут дела, да заодно предупредить, что скоро по Москве начнутся грабежи стрелецких семей, а под этим прикрытием будут и купцов зорить, а потому не стоит экономить на охране, а лучше вообще объединиться с соседями и держать оборону против банд. Хорошо посидел у Купца, рассказал ему все новости, сказал, что видел царя, поделился своими опасениями. В свою очередь Федор, его племянник, поделился информацией по поводу торговли сладкой продукцией, оказывается не учел я оборотистости купцов калашного ряда. Пока они не могли организовать конкуренцию Сопикову, то и не обозначали себя, а как пошло зерно нового урожая попытались наехать, но Иван Илларионович оказался не робкого десятка, отпор дал знатный, мало того, что нанятые им ... Э... люди сумели поколотить нападавших, так еще и в ответ прошлись по лавкам конкурентов. Сейчас установился хрупкий мир, одна сторона решила не париться из-за одного выскочки, другая удовлетворилась достигнутым равновесием.