Малефисента. История тёмной феи
Шрифт:
Она слышала, как завопили вокруг феи. Но прежде чем Малефисента сообразила, что происходит, она вдруг очутилась в одиночестве в своём домике на дереве – совершенно не понимая, как она туда попала. Её всю трясло от бешенства и страха, и она отчаянно рыдала, чего до сих пор с ней ни разу не случалось. Вопли её одноклассниц всё ещё отдавались эхом в её ушах, но тут возле неё появилась встревоженная Нянюшка.
– Я не хотела… не хотела! – заикаясь, выпалила Малефисента.
– Чего ты не хотела, моя милая?
– Не хотела сделать им ничего плохого… – рыдала Малефисента.
– Ты ничего плохого и не сделала, – успокоила её Нянюшка. – Ты совершенно великолепно исполнила
– Но все они так кричали!
– Кричали, верно. Но что с вами поделаешь – вы, молоденькие феи, такие нервные, такие впечатлительные! Ты умница, Малефисента. И мне кажется, что ты и сама уже это знаешь. – Нянюшка чуть помолчала и продолжила: – Ты даже не представляешь, Малефисента, как я рада, что ты совсем не похожа на этих дурочек, твоих одноклассниц. Знаешь, если бы ты была самой обыкновенной феей, живущей в дуплистом дереве, я, скорее всего, в тот день просто прошла бы мимо!
– Если бы я была самой обыкновенной феей, меня бы не бросили в дупле.
– Вот именно! – энергично закивала Нянюшка. – Это и есть та причина, почему меня не очень привлекают мне подобные. И почему я не люблю показывать свои крылья. На самом деле феи бывают очень злобными и противными.
Малефисента улыбнулась. Пока она слушала Нянюшку, её слезы высохли. Ей страстно хотелось обнять Нянюшку, сказать, как она её любит, как нравится ей всё, что она говорит, но она не решалась перебивать.
– О, они и сами не осознают всей своей противности, моя ягодка! Думают, что они все такие милые и прелестные, сплошь свет и волшебство! И по нужде-то они ходят исключительно сахаром и мёдом… ну, ты меня поняла.
Малефисента звонко рассмеялась.
– А вот это уже редкость! За все годы, что мы с тобой вместе, я, пожалуй, ни разу и не слышала, чтобы ты смеялась. – Нянюшка помолчала, о чём-то задумавшись. – Хмм… Вот оно что. Ну что ж, теперь всё стало ясно.
– Что? Что стало ясно? – встрепенулась Малефисента.
– Тебе исполнилось семь. Семь лет!
– Ну и что в этом такого?
– Семь лет – очень важный возраст для фей. Особенно для таких, которые не похожи на остальных. Иными словами, для фей вроде меня и тебя, которые на самом деле ближе к ведьмам. Такие феи никогда не довольствуются обычной фейской магией и обычной фейской жизнью. Они понимают, что в нашем мире есть и другие, не менее чудесные формы волшебства. Семь лет – это самое начало увлекательных приключений, которые тебе предстоят. И это, я считаю, нужно как следует отпраздновать! Так, а теперь расскажи-ка мне о чарах перемещения. Я хочу узнать поподробнее, как ты им научилась. Знаешь, Малефисента, ты меня просто восхищаешь. Ты продвинулась в учебе гораздо дальше, чем любая из твоих одноклассниц. Ты ведь у меня целую стопку книг перетаскала, верно? И если они имеют хоть какое-то отношение к стилю магии, который ты пытаешься осваивать, то у нас с тобой впереди ещё куча работы. Но мне кажется, что тебе она будет по плечу. Правда-правда! И знаешь, что ещё? Я думаю, что, судя по всему, пришло время забрать тебя из школы. Не хочу, чтобы какие-то тупицы подавляли твой дух и твой потрясающий потенциал. Пусть как хотят возятся со своей глупой фейской магией и днями напролёт расхваливают крылья друг дружки. А тебе нужно учиться настоящей магии. Той, которая действительно важна.
Важная магия. Эти слова ещё долго звучали в ушах Малефисенты, наполняя её решимостью и уверенностью в себе.
Вот так всегда и бывало с Нянюшкой.
Просто она не привыкла к тому, что её тоже можно любить.
– Итак, я собираюсь испечь для тебя роскошный пирог, – объявила Нянюшка, радостно хлопнув в ладоши. – И хочу послушать твой рассказ о чарах перемещения и о том, как тебе удалось их исполнить. Мне не терпится узнать все-все подробности!
Малефисента знала, что нянюшкин восторг не наигран. Она всегда говорила только то, что думала – в отличие от остальных фей. Девочке вообще трудно было считать её феей. Малефисента даже задумалась: может, и Нянюшке тоже пришлось пережить нелёгкие времена в юности, раз она так не похожа на обычную фею? Да ещё имея такую знаменитую сестру, как Фея-Крёстная.
– Нет, солнышко моё, никаких трудностей у меня не было! – сказала Нянюшка, отвечая её мыслям. – Недаром же меня называют Легендарной!
Тот вечер был одним из лучших в детстве Малефисенты: они с Нянюшкой ели вкуснейший пирог и разговаривали о чарах перемещения. Малефисента подробнейшим образом, как Нянюшка и просила, описала охватившее её ощущение жара внутри и увидела в Нянюшкиных глазах благоговение.
– Ты всё сделала совершенно правильно, моя ягодка! Если кто-то будет плохо с тобой обращаться или ты рассердишься и почувствуешь внутри этот жар, сразу используй чары и отправляйся прямиком в свой домик на дереве или ко мне и к твоим воронам. Просто подумай о нас – и сама не заметишь, как тут же окажешься рядом с нами. Пообещай мне, милая, что всегда будешь делать так, как говорит тебе твоя Нянюшка.
– Конечно, Нянюшка, – пообещала Малефисента, жалея про себя, что у неё нет Нянюшкиного дара читать чужие мысли. Ей частенько хотелось знать, о чём думает Нянюшка. И почему у неё сейчас такой озабоченный взгляд? Может быть, что-то расстроило её?
– Что ты, милая. Ты видишь только гордость. Я невероятно горжусь тобой! Сегодня ты сделала меня по-настоящему счастливой, мой воронёночек. Счастливее меня не найти.
Глава VIII
Птенчик на чердаке
Белоснежка сидела в одиночестве на чердаке среди старых вещей её матери и вспоминала, какой была её жизнь много лет назад – до того, как её мачеха умерла и стала Белоснежке матерью, о которой она всегда мечтала. И она прекрасно понимала, почему её мать не хотела здесь появляться. Все эти вещи неизбежно напомнили бы старой королеве о тех днях, которые она хотела вычеркнуть из памяти – днях, когда она совсем помешалась от горя и строила козни, чтобы погубить свою падчерицу. Белоснежка пыталась мысленно разделить свою мать на трёх разных женщин: мать, которая у неё есть сейчас, мать, которая любила её в раннем детстве, и мать, которая пыталась её убить. Белоснежка знала, что в том не было вины королевы, которую тогда жестоко мучил её собственный отец, её сердце было разбито из-за гибели мужа, и к тому же троица ведьм околдовала её своими чарами. В своём воображении Белоснежка представляла себе разные ипостаси своей матери в образе кукол, запертых в сундуке в этой комнате. Кукол, с которыми ей никогда не хотелось играть. И даже видеть их не хотелось.