Маленькая для Шопена
Шрифт:
– Сядь я сказал.
Он очень высокий. Даже несмотря на то, что сидит на стуле я с ним почти одного роста. Подчинилась. Села.
– Я подумал насчет тебя и решил – ты остаешься здесь.
– И какого черта вам от меня надо?
– Тон смени. Со мной по-другому разговаривают и ты будешь.
– Спасителем себя возомнили? Думаете я не помню, как вы там всех уложили? Одно мое слово и вас
– Всегда понимай с кем разговариваешь, маленькая! – вкрадчиво сказал он и подался вперед. – Одно мое слово и твои крошечные кишки украсят этот ковер кружевным узором. Красное кружево — это так готично. Я люблю черное, но и от красного я в восторге.
– И будет не жалко ковра?
Усмехнулся и сложил волосатые руки на груди. Орангутанг хренов. Я должна придумать как отсюда убежать, должна найти лазейку и смыться потому что находится под одной крышей с этим человеком жутко. Он и на человека не похож особо.
– Куплю себе новый. Как ты понимаешь с деньгами у меня проблем точно нет. Значит так, Лиза. Впитывай правила этого дома. Повторять их дважды никто не будет. Бежать отсюда бессмысленно – я тебя найду и приведу обратно. А когда приведу обратно – накажу. За свои усилия, потраченное время и деньги на поиски. Фредерика помнишь? – тронул пряжку ремня, и я похолодела, - Я виртуозно им пользуюсь. Синяки — это малое на что способен Фридерик. Он может и до мяса и до костей, и на смерть. Ты мне веришь?
Я кивнула и поняла, что бледнею. Потому что я ему верила. Отчего-то этот ужасный человек ни разу не заставил меня усомниться в своих словах. Такие не блефуют. Но страх не уменьшил моего желания удрать, а только подхлестнул его. Я так спрячусь, что ты хрен меня найдешь, Хромой.
– За воровство я жестоко наказываю, за ложь тоже. Все остальное почти можно, кроме того, что нельзя. Так вот нельзя – заходить ко мне в комнату, разговаривать со мной если я сам не заговорил, орать, шуметь, портить этот дом и все что в нем находится. Потому что оно принадлежит мне. А портить то, что принадлежит мне я не советую никому. Все понятно?
Я кивнула.
– Сейчас можно разговаривать. Я хочу тебя услышать. Тебе все понятно?
– Да, мне все понятно. Можно вопрос?
– Валяй. Я готов ответить на твои вопросы. Сегодня я добрый.
А что бывает, когда он злой? Мясорубка как в доме отчима? За что он их всех убил?
– Что я буду делать целыми днями?
Расхохотался еще раз, глядя прямо на меня, словно я подопытное насекомое под микроскопом. Он смеется, а глаза нет.
– Я думал ты спросишь за что я убил твою семью?
– Убили значит было за что. Меня больше волнует, что теперь будет со мной.
Приподнял одну бровь и склонил голову к плечу.
– Что там положено в твоем возрасте? Учиться, читать, рисовать да хоть вышивать крестиком. А еще ты будешь играть на фортепиано. Мне. И моим гостям.
Щаз! Я что обезьянка цирковая? Развлекать его и всякую шваль. Помню дружков отчима как они пялились на меня и приговаривали «какая куколка». Мне казалось что рано или поздно он меня кому-то из них продаст или отдаст даром. Может для этого он меня там держал. Не верю, что у него не было выгоды и он кормил меня просто так.
– Я не умею.
– Ты научишься.
– А если я не хочу?
– И еще одно самое главное правило – я очень не люблю, когда мне отказывают. Поэтому «я не хочу» можешь говорить только своему отражению в зеркале. Делаешь – поощряю, не делаешь – наказываю. Тебе не понравится. Обещаю.
Я в этом даже не сомневалась. Но попытаться стоило. Я пока не придумала как, но я придумаю. Дайте мне только осмотреться.
– Я не буду спрашивать зачем вам это нужно. Я спрошу, что с этого получу я?
– Образование, крышу над головой, еду, одежду…Это не мало в наше время согласись?
– А вы…вы меня не будете вы…
Он расхохотался так что у меня зазвенело в ушах.
– Нет, не буду. Маленькие, костлявые, инфантильные девочки не в моем вкусе.
– И… и сколько времени я здесь пробуду?
– Пока я не решу иначе. Все с вопросами?
– Да.
– Второго шанса не будет.
– Все.
Глава 13
Я не выпускал ее из вида. Следил за каждым ее шагом. Нет, не лично. Я поручил это своим людям. За хорошую плату за ней следила бы каждая мышь и таракан в этой школе, что, в принципе, и происходило. Следили за ней, за ее окружением и друзьями. Прикармливали особо фанатичных преподавателей. Моя девочка должна была чувствовать себя там более чем комфортно.
И я не лез… я два чертовых года ни во что не лез и не вмешивался. Почти два. После того, как ударил ее… я понял, что должен держаться подальше. Как можно дальше от мелкой ведьмы, при взгляде на которую у меня адреналин шкалит с такой силой, словно я гоню по трассе двести сорок в час с дулом у виска. Меня накрыло именно в тот день, в тот вечер, когда она в красном платье мне на глаза попалась. Нееет, уже не девочка, совсем не ребенок, а вызывающе красивая юная дрянь, один вид которой заставил меня побледнеть и ощутить, как кровь вначале отхлынула от лица, а потом прилила с бешеной силой ко всем частям тела.