Маленькая для Шопена

Соболева Ульяна

Мне впервые захотелось выглядеть как взрослая. Я была взрослой. Даже не так. Мне хотелось выглядеть соблазнительно. Мне хотелось знать насколько сексуальной я могу быть. Порылась в своем шкафу. Ничего, естественно, не нашла такого. Потому что Шопен бы не позволил купить мне такие вещи. Он бдил. Пересматривал все что покупали мы с Таней, а потом выбрасывал или говорил вернуть в магазин то, что считал слишком вычурным.

И впервые после того, как наведалась к ним в последний раз в комнату перевернула там все, я снова туда пришла. Открыла ее шкаф. Разделась наголо в их комнате. Долго смотрела на себя в зеркале. Мне нравилось мое тело. Высокая вздернутая вверх грудь. Плоский живот. Длинные худые ноги. Тонкая миниатюрная талия и крутые бедра. Платья телки оказались на меня очень большими.

Толстая корова. Боже, как же я ее ненавидела. Сейчас особенно, глядя на их постель, застеленную шелковым покрывалом. С раскиданными подушками и следами вмятин. Сбоку. Перед тем, как уезжать, кто-то из них сидел на постели. Я думаю это Шопен смотрел как она одевается. Какой он ее видел? Красивой, женственной и сексуальной? Она его привлекала, он ее хотел? Как часто хотел? От одной мысли об этом у меня закружилась голова, сжались руки в кулаки. Я сжала челюсти до скрежета. Мне не хотелось думать о том, как он ее трахает. Не хотелось даже представлять это. Меня трясло от одной только мысли и все же я понимала, что так и есть…трахает. И может быть каждую ночь. Твари! Ненавижу обоих!

Аккуратно повесила вся ее платья на место. Подобрала свой халат. И голая пошла к пианино. Отодвинула стул. Села, взмахнул руками. И начала играть. Сыграю не то, что он любил. Сегодня мне хотелось сыграть другое. То, что, что нравится мне самой. Но это опять был Шопен. Я сама не поняла, что снова играю именно то проклятое Минор.

Ягодицам холодно сидеть на кожаном сидении, из окна слегка дует и мои соски становятся вытянутыми и твердыми.

Поворот ключа я услышала издалека, но с места не сдвинулась. Я играла. И не могла остановится. Мне нравилось. Это было ощущение адской свободы. Это был полет в нирвану, когда я принадлежала только себе и играла Шопена не потому, что ОН приказал. Послышались тяжелые шаги по коридору, и я понимала, что сбежать не успею. Как и одеться. Внутри появилось какое-то дикое чувство, дерзкое, бешеное. Я хочу, чтобы ОН увидел меня такую.

Понял, что я не ребенок, что я не мелкая, не маленькая. Я женщина! У меня есть соблазнительное тело, грудь. Я выросла. Я не куколка, черт возьми и не зверушка!

Шаги смолкли за дверью. Какое-то время он стоял, прислушивался, потом распахнул ее и я поняла, что он замер на пороге. Он видит меня сбоку. В профиль. Мои волосы собраны в косу и даже не укутывают мое совершенно голое тело. От одной мысли, что Шопен смотрит на меня, в горле начинает драть и я невольно выпрямляю спину еще сильнее, еще больше. Выпячивая грудь вперед, так что сама вижу свое отражение, свои торчащие груди и острые кончики темно алого цвета. Кажется что сейчас он уйдет. Яростно хлопнет дверь. Но этого не происходит и я понимаю, что Шопен смотрит. Играю быстрее, сильнее вздрагивая всем телом, ощущая нарастающее возбуждение, представляя как он стоит там в своем пальто, в сапогах, с тростью. Как волосы падают ему на лицо и голубые глаза смотрят на меня из-под густых светлых бровей. Я хочу знать какие они … его глаза в этот момент. КАК он смотрит на меня. Дышать становится все труднее, на меня волнами накатывает самое бешеное возбуждение из всех что я когда-либо испытывала в своей жизни. Между ног начинает пульсировать. Как будто там есть некая точка, которая набухла, воспалилась и ее срочно надо сдавить пальцами, а еще лучше вогнать эти пальцы внутрь, во влагалище. И таранить. Сильно, жестко. Таранить и представлять себя, распластанной на крышке пианино...себя под ним. Под Шопеном!

Дверь с бешеным треском закрылась. Содрогнулась вся комната от удара. Послышались быстрые хромые шаги по коридору. И я дернулась всем телом. Одна рука на клавишах, другой скользнула себе между ног, раздвигая пальцами нижние губы, сжимая пульсирующий клитор и содрогаясь всем телом в оргазме. Не первом, всегда о нем…всегда про него. Только теперь уже нагло и осознанно. С пылающими щеками и воспаленным телом. Мне страшно и одновременно кипит адреналин. И я вдруг понимаю, что теперь многое

изменится. Потому что если не изменится я наверное натяну петлю себе на шею и повешусь над этим пианино под высоким потолком.

Подняла с пола халат, накинула на вспотевшее голое тело, аккуратно закрыла крышку пианино и пошла к себе в комнату. Внутри саднит разочарование и неудовлетворённость, какое-то ощущение, что я обманула сама себя. Что все это ненастоящее. Настоящим было бы если бы он подошел ко мне и дотронулся, если бы это его длинные пальцы скользнули мне между ног. Захлопнула дверь комнаты и сползла по стене на пол, кутаясь в халат и запрокидывая голову, закрывая глаза. Чувствуя себя полностью опустошенной.

Мне чего-то хочется. Зверски хочется, до ломоты в костях и сумасшедшего сердцебиения. Не чего-то, а кого-то. Я хочу Шопена. Как мужчину. Я хочу, чтобы он занялся со мной сексом.

От одной мысли об этом все внутри сжалось, а потом вспорхнуло и взмыло вверх, и снова вниз. Говорят, что это бабочки. Нет, ни хрена. Я не такая романтичная и никаких бабочек внутри меня нет. Есть похоть, потребность удовлетворить свои желания, звериный голод. Это он терзает мое тело, это голод вздергивает мои соски и снова заставляет набухнуть клитор.

Мне надо трахаться...с Шопеном.

Но я готова поиграть и с Димой и увидеть, что будет, как он на меня посмотрит, как отреагирует. А еще я хочу купить новые вещи. Те шмотки, что они купили мне вместе с Телкой - полная херня. Они одевают меня как куклу, а я хочу одеваться как девушка, как женщина.

А деньги ку меня были. Довольно много. Мне давали на мелкие расходы, а я никогда не тратила. Жизнь научила меня всегда думать о завтрашнем дне. И я думала.

Мне казалось, что я могу предвидеть наперед. Наивная.

Глава 15

Много раз думал отпустить ее… и не мог. Даже держать вдалеке от себя не мог. Она во мне вызывала невыносимую нежность, доводящую до мурашек, хотелось заботиться, укрыть хотелось собой, заслонить от всего зла этого мира. Но малышка сама была еще тем злом во плоти.

Она будила во мне самые грязные желания, запретные, мерзкие по своей сути. Я ведь ее хотел. Ничто не останавливало. Хотел, как ненормальный, больной на голову извращенец. По-животному сильно. После того, как на колени ко мне уселась, сорвало все планки, а когда губами в губы мне ткнулась, меня током передернуло, как от самой откровенной и пошлой ласки. Я потом в душе, закатив глаза, самоудовлетворялся… вспоминая касание ее губ. ГУБ!

С любой даже самой красивой сучкой мог держать себя в руках и полностью контролировать свое тело… а с ней нет.

Мучился эрекцией, как у школьника. Смотрю, как завтракает, как сидит на подоконнике и в профиль одежда обрисовывает ее тело, а меня колотить начинало, сердце в желудок опускалось, и скулы сводило. Она ведь маленькая… Я по девкам, сбрасывать наваждение.

Ничья его девочка. У. Соболева

Я переодевалась в туалете в универе. Натянула на себя черное платье, украшенное какими-то стразами, оно обтягивало меня как вторая кожа, напялила туфли на каблуках. Лицо мне красила Кристина моя подруга, с которой мы вместе сидели на парах. Я особо не интересовалась ее способностями к макияжу, но у нее оказалась в сумочке косметичка и она обещала сделать мне «смоки айс» и губы как Ким Бесингер. Она даже сказала, что я на нее похожа. Сказать честно у Крас прекрасно получилось и результат мне понравился. Темные, подведенные глаза, блестящий пухлый рот, румяна, начесанные пышные волосы с лакированной челкой, которую она мне состригла маникюрными ножницами.