Маленькая хозяйка большой кухни-2
Шрифт:
Я поспешно поставила портрет на прежнее место, хотя понимала, что мне просто показалось, и так же поспешно вышла из комнаты, убеждая себя, что это не от страха, а для того, чтобы приготовить завтрак. А вообще, надо отправить портрет куда-нибудь на чердак, пока милорд де Морвиль о нём не вспомнил. Жуткая картина… Хоть и красивая, и искусно написанная, а всё равно – жуткая. Только я не смогла бы объяснить, что в ней такого жуткого…
В кухне уже топилась печь, и Эбенезер гремел ведром в ванной комнате, набирая воду для
Я поставила чайник, нарезала хлеб и разложила его на решётке над огнём, чтобы подсушить.
– Доброе утро, леди, - слуга появился в кухне, и я скомкано поздоровалась, делая вид, что полностью увлечена взбиванием яиц для омлета.
На самом деле, мне было стыдно смотреть Эбенезеру в лицо после вчерашнего. Но Эбенезер ни словом не обмолвился о том, что было вечером и как прошла ночь, а потом спустился герцог де Морвиль – бледный и хмурый. Мы позавтракали почти в тишине, если не считать вопросов Эбенезера, который интересовался, когда мы вернёмся, что приготовить на обед и ужин, будут ли какие-то особые распоряжения, и вовсю намекал, что он очень мог бы пригодиться в королевском дворце.
Когда я вернусь, я понятия не имела, особых распоряжений у герцога не было, и от компании Эбенезера он сразу и наотрез отказался, отчего тот обиженно надулся.
Закончив с завтраком, мы с герцогом де Морвилем поспешили отправиться во дворец, оставив недовольного Эбенезера дома, и половину квартала прошли в полном молчании. Молчать было странно и неловко, и я, подождав, не заговорит ли герцог, сказала сама:
– Эбенезер, в самом деле, ночевал в вашей комнате, милорд?
– Кто бы смог его остановить? – ответил он хмуро.
– Не сердитесь на него, - попросила я, пряча улыбку. – Это от усердия.
– Я и не сержусь, - сказал герцог уже мягче. – Тем более что его упрёки справедливы.
– Какие упрёки? – не поняла я.
– Что я не сообщил ему, где вы, - напомнил де Морвиль.
– Но вы же…
– …сделал это умышленно, - закончил мою фразу герцог. – Ваш слуга прав. Я признаю свою вину. Я хотел получить вас в своё полное распоряжение.
– Что вы такое говорите? – пробормотала я, не зная, как понимать подобное заявление.
– Не пугайтесь, - он посмотрел на меня ласково и мечтательно. – Я ни в коем случае не собирался вас соблазнять или принуждать. Но не мог больше забрать вас в волшебный дворец, как на балу, чтобы мы были вместе – вы и я. Поэтому оставался Эпплби. Не дворец, но там я мог видеть вас, слышать вас голос.
– Господи, какой вы романтик, - сказала я со вздохом. – И как такой человек прошёл войну, подавил мятеж и считается суровым королевским маршалом?
– Скорее всего, я именно такой – суровый маршал, очерствевший солдафон, - улыбнулся он, - но даже солдафонам хочется чего-то невозможного…
– Ни слова, - я остановила его, пока он снова не заговорил про любовь.
– Зачем вы меня останавливаете? Сейчас? – спросил он, и теперь его голос зазвучал с обманчивой мягкостью. – Улица совсем пуста, все ещё спят, нас никто не увидит и не услышит. Даже мальчишка-булочник.
– И вы предлагаете воспользоваться ситуацией? – поддразнила я его. – Не забывайте, что Эбенезер не спит. Думаю, он ещё и не дремлет, - и я выразительно посмотрела по сторонам, будто и правда высматривала верного слугу за липами, что росли вдоль улицы.
– Пристыдили меня, хотя я ни о чём таком и не думал, - герцог поправил шляпу на голове. – Всего лишь хотел поговорить с вами, ничего не скрывая. Но вы правы, ещё не время. Её величество нас ждёт.
– Да, ещё не время, - ответила я эхом, чувствуя угрызения совести, хотя стыдиться следовало моего вчерашнего поведения, а никак не сегодняшнего.
В королевский замок мы зашли с какого-то бокового хода, мы с дядей никогда не бывали здесь. Впрочем, королевским замкам полагается хранить множество тайн. Скорее всего, потайных ходов здесь было видимо-невидимо.
Я предъявила пропуск, а де Морвиля пропустили с почтительным поклоном.
Мы успели сделать шагов десять по сводчатому коридору, когда услышали разговор – стражники шептались, но эхо придало голосам более громкое звучание.
– Что это за фитюлька? – спросил один из охранников.
– Новая повариха её величества, - ответил другой. – Колдунья, наверное…
Герцог оглянулся, и шёпот тут же прекратился.
– Прошу за них прощения, - сказал де Морвиль, когда мы удалились ещё шагов на десять.
– За что? – философски пожала я плечами. – Я и правда – повариха. А быть поварихой её величества очень почётно, к вашему сведению.
Он хмыкнул, но ничего не ответил.
Мы поднялись по пустой лестнице на второй этаж, свернули несколько раз в хитросплетении галерей и коридоров, и оказались в южном крыле.
Здесь располагались комнаты вдовствующей королевы, но мы с дядей никогда не приходили сюда. Шторы здесь были приспущены, и в коридоре царил мягкий тёплый полумрак.
Герцог уверенно повёл меня на балкончик, через стеклянную дверь, и я увидела сад. Вернее, его макушки, потому что кроны деревьев были почти вровень с перильцами балкона.
Пунцовая, алая, жёлтая и оранжевая листва полыхала, как костёр. Лёгкий ветерок пробегал по веткам, и от этого листья колыхались, как огненное море. Иногда то один лист, то другой, отрывались и кружились в утреннем небе, как яркие бабочки.
– Ваше величество, мисс Браунс здесь, - услышала я голос королевского маршала, и с трудом оторвалась от огненного моря.
Я так загляделась на эту красоту, что не сразу заметила её величество королеву Гизеллу, которая сидела на крохотном диванчике возле круглого накрытого стола.