Маленькая польза

Батчер Джим

– Без магии, колдун? Ты так боишься растратить свою силу?

Так далеко от берега, посередине такого большого озера, даже самые простые заклинания требуют огромных затрат – но я был уверен, что Розанна, судя по язычкам пламени пробегавшим по ее хребту в Шедде, знала это так же хорошо, как и я. Это было бы пустой тратой энергии, которая могла понадобиться позже. И я напомнил себе, что в моих жилах лед.

– Просто мне нравятся такие фонарики, – ответил я, – Ты знаешь, что их использовали для крови хищника в том фильме

с Арнольдом Шварцнеггером?

Ее улыбка исчезла.

– Ты о чем?

– Вот в этом-то вся и проблема с вами – бессмертными, – сказал я, – Вы не распознаете ссылку на популярный фильм, даже если она отложит эмбрион вам в пищевод [76].

С конца лодки послышался сдавленный смех Сани.

Мгновение Розанна смотрела на него с непроницаемым лицом. Затем какая-то скорбная, темная тень легла на ее черты и она отвернулась. Подошла к носу лодки и, завернувшись в свои крылья как в плащ и приняв позу полной беззащитности, стала смотреть во тьму.

Саня заметил это. Он пытался скрыть усмешку, но, на фоне реакции Розанны это усилие прошло незамеченным. Он собрался что-то сказать, но вместо этого нахмурил брови и потряс головой. Затем отвернулся и стал смотреть на воду. Снег продолжал идти крупными хлопьями, мерцая зеленоватым оттенком в свете фонаря. Майкл начал спокойно напевать «Прекрасная Грейс». Должно быть выучил песню у каких-нибудь баптистов. У него был красивый, богатый и уверенный, голос.

Я подошел к Розанне и тихо спросил:

– Скажи, эта вот поза «Скорбящая дева», которую ты изображаешь, – как много Рыцарей ты убила с ее помощью?

Обе пары ее глаз покосились на меня, затем вновь устремили свой взгляд в ночь.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь. Эта вот твоя прекрасно-грустная аура. Ты выглядишь и скорбно, и трагично, и сексуально. Будто бы кричишь: «спаси меня, спаси меня». Наверно все молодые мужчины после этого хотят увезти тебя отсюда с собой на белом коне.

– Это вот так ты обо мне думаешь? – спросила она.

– Леди, – сказал я, – год или три назад, я бы был первым в очереди. Черт, если б я думал, что ты серьезно намерена уйти, я бы возможно до сих пор помогал тебе. Но я не думаю, что ты хочешь уйти. Я думаю, что если бы ты действительно была такой патетичной, ты бы не смогла управлять твоим Падшим – он бы управлял тобой. Я думаю, что ты неспроста являешься доверенным лейтенантом Тессы. А это значит, что либо эта маска трагичной, запутавшейся леди – просто крокодиловы слезы, либо лицемерие настолько эпичное, что его можно классифицировать как разновидность психологической дисфункции.

Она уставилась во тьму и молчала.

– Ты никогда не ответишь на мой вопрос, – сказал я.

– Тогда почему бы не сказать это громче? – спросила она горько, – Если ты так обо мне думаешь, тогда твоим друзьям нужно об этом знать.

– Ага, – сказал я, – Я так сделаю,

а потом твои глаза наполнятся слезами, и ты отвернешься от меня. Позволишь одной слезинке скатиться по щеке, потом повернешь голову так, чтобы ветер закрыл волосами остальные. Может даже твои плечи разок вздрогнут. И получится, что большой, плохой, подозрительный колдун не прощает и не понимает бедную маленькую девочку, попавшую в тяжелую ситуацию, которой только хотелось любви. Поверь мне, Розанна. Я не буду помогать тебе охмурять их.

Ярко зеленые глаза повернулись ко мне, изучая, и Розанна произнесла совершенно другим женским голосом.

– Ласкиель кое-что рассказывала вам про нас.

– Можно и так сказать, – ответил я.

Впереди и чуть правее во тьме загорелся свет – костер, я полагал. Из-за ночи и падающего снега сложно было сказать, как далеко он находится.

– Туда, – произнесла Розанна. – В ту сторону. Извини…

Пока она возвращалась к рулю, над озером подул ветер. Само по себе это не было необычно. Ветел дул на протяжении всего снегопада. Тем не менее, что-то в этом бризе привлекло мое внимание. Что-то с ним было не так.

Мне потребовалось три-четыре секунды, чтобы понять, что именно. Южный теплый ветер.

– О, – воскликнул я, подняв фонарь, и начал рассматривать окружающую нас воду.

– Гарри? – насторожился Майкл. – В чем дело?\

– Чувствуешь ветер? – спросил я.

– Да, – ответил Саня с сомнением в голосе. – Теплый. Что это?

Майкл уловил смысл.

– Приближается Лето.

Розанна взглянула на нас через плечо.

– Что?

– Правь к берегу, – сказал я. – Твари, идущие за мной, убьют любого на своем пути.

Она повернулась к рулевому колесу и включила зажигание. Мотор лодки загудел, чихнул и не завелся.

Ветер усиливался. Вместо снежных хлопьев начала падать слякоть. Льда на лодке стало больше, его толщина заметно нарастала в свете моего фонарика. Волны стали сильнее биться об борт.

– Давай, – занервничал я. – Заводись.

– Смотрите, там! – закричал Саня, показывая пальцем в воду за кормой. Что-то длинное, коричневое, волокнистое и скользкое вырвалось из воды и обвило руку русского рыцаря от кулака до плеча.

– Боже мой! – воскликнул Саня.

Пока я пытался добраться до него, еще две лианы выскочили из воды, обвились вокруг головы и второй руки Сани и протащили его половину пути до воды. Я успел схватить его за ботинок, до того как его уволокли за борт. Упираясь о борт лодки, я начал что было сил тащить его назад.

– Майкл!

Мотор лодки еще раз кашлянул, заикнулся и умер.

– In nomine Dei Patri! – закричал Майкл, пока Амораккиус покидал свои ножны. Широкий меч сверкнул и одним махом перерезал держащие Саню лианы. Отрезанные концы их сгорали от прикосновения стали Амораккиуса, как бумага от пламени.