Маленькая польза
Шрифт:
– Не могу не согласиться, – сказал я. И скорчил рожу. – Нам совершенно ни к чему публичность.
Не совсем человеческий пристальный взгляд Архива просверлил меня. Потом она сказала,
– Дела могут обернуться гораздо хуже, чем сейчас. Я боюсь, что наши неприятности только начинаются.
Глава 26
Майкл остановился, когда увидел зияющее отверстие там, где графф Крошка покинул Юнион Стэйшн.
– Боже милосердный, – выдохнул он. – Гарри, что тут случилось?
– Небольшая проблема, – сказал я.
– Ты ничего не говорил мне.
– Ты был занят, – сказал я ему, – и у тебя
Майкл покачал своей головой ошеломленно, а я увидел, что Люччио смотрит на отверстие вроде как с умеренной тревогой.
– И ты справился? – спросил Майкл.
Люччио повернула голову к Майклу, пока он говорил, а затем резко посмотрела на меня.
Я вернул Майклу спокойный взгляд и сказал, – Очевидно. – Потом я развернулся на пятках и резко свистнул. – Мыш!
Мой пес, мокрый, но все еще восторженный, примчался к нам по покрытым водой мраморным этажам. Он, скользя, остановился, подняв небольшую волну, которая расплескалась по моим ногам. Архив пристально всмотрелась в Мыша, когда он прибыл, и шагнула было к нему – но Кинкейд, опустив руку на ее тонкое плечо, не дал ей подойти ближе.
Майкл нахмурившись поглядел на девочку и затем в пса.
– Ребята, – сказал он, – у нас проблема.
Да, нас было слишком много, чтобы поместиться в кабине грузовика Майкла.
Все мы были насквозь промокшие, и совершенно не было времени, чтобы обсушиться прежде, чем прибудут власти. Может, это не особо справедливо, что я получил много не очень дружественных взглядов, после того, как объяснил, что это я задействовал противопожарную систему, но по крайней мере никто не стал утверждать, что я не желал перенести последствия наряду со всеми.
Архив, возможно, была жутким созданием Сумеречной Зоны, но все-таки она была ребенком. Все согласились, что она сядет в кабину. Майкл должен был вести машину.
– Я не позволю ей сидеть там одной, – заявил Кинкейд.
– Ой, успокойся, – сказал я. – Он – Рыцарь Креста, черт возьми. Он не собирается ее обижать.
– Дело не в том, – сказал Кинкейд. – Что, если по дороге кто-то начнет стрелять в нее? Он прикроет ее своим телом, чтобы с ней ничего не случилось?
– Я, – начал Майкл.
– Да уж, черт возьми, он прикроет, – прорычал я.
– Гарри, – сказал Майкл умиротворяющим тоном, – я буду рад защитить ребенка. Но было бы несколько проблематично сделать это и одновременно вести машину.
Мыш издал низкий, несчастный звук, который привлекал мое внимание к тому факту, что Архив была нехарактерно тихая. Она стояла около Кинкейда, дрожа, ее глаза закатывались под лоб.
– Черт возьми, – сказал я. – Сажайте ее в машину. Пощли, Кинкейд, Майкл.
Кинкейд подхватил ее на руки, и они с Майклом залезли в кабину грузовика.
– В-ваш д-дом далеко отсюда, Страж? – спросила Люччио меня.
Она не очень хорошо выглядела. То есть, она выглядела хорошо в данных обстоятельствах. Но также она уже выглядела мокрой и полузамороженной, когда становилась на колени, чтобы обнять Мыша, протирая его мех, чтобы помочь высушить его и распушить. Я видел Люччио в действии, как капитана Стражей Белого Совета, и у меня было свое мнение
Она была женщина.
В середине снежной бури.
– Это не далеко, – сказал я. Потом я подошел к двери около Кинкейда и сказал, -Возьми ребенка на колени.
– Она пристегнута ремнем безопасности, – сказал Кинкейд. – Она и так подвергается опасности.
– Люччио весит не намного больше, чем Плющ, – сказал я ровным тоном. – И она находится почти в такой же опасности, как ребенок. Таким образом, Вы держите Плющ на коленях и позволяете капитану ехать в кабине, как джентльмен.
Кинкейд подарил мне ледяной взгляд своих бледных глаз.
– Или что? – сказал он.
– Я вооружен, – сказал я. – Ты нет.
Он посмотрел на меня, затем на мои руки. Одна из них была в моем кармане пальто. Тогда он сказал, – Ты думаешь, я поверю, что ты можешь убить меня?
– Если ты пытаешься заставить меня выбрать между тобой и Люччио, – сказал я, с ломкой улыбкой, – я совершенно уверен, кого я выберу.
Его зубы вспыхнули во внезапной волчьей улыбке. И он отодвинулся, привлекая замерзающего ребенка на свои колени.
К тому времени, когда я возвратился к Люччио, она не падала только потому, что Мыш сидел спокойно, поддерживая ее. Она пробормотала некоторый протест слабым, командным тоном, но так как она сказала это по-итальянски, я заявил, что ее мозг совсем заморожен, и я принимаю командование на себя. Я засунул ее в кабину грузовика и пристегнул ремнем около Кинкейда. Он помог с этим – мои пальцы были слишком холодными и жесткими, чтобы справиться быстро.
– Гарри, – сказал Майкл. Он сдвинулся назад, вытянул из-за водительского сиденья скатанное теплое одеяло и бросил его ко мне. Я поймал это и кивком поблагодарил, от холода в животе уже начались какие-то спазмы.
И мы с Мышом остались в кузове грузовика, оба насквозь промокшие, в середине зимы, в середине снежной бури. Холод перемещался от моего живота к груди, и я свернулся в комок, потому что у меня не было большого выбора. Волшебство не могло помочь мне. Я не мог вызвать шар пламени, потому что и грузовик трясло, и меня трясло еще больше. И вообще я хотел бы согреться, а не поджечь себя.
– П-п-п-пошла эта г-г-г-галантность н-н-н-нафиг, – проворчал я Мышу, стуча зубами.
Мой пес, от толстой шубы которого сейчас не было особой пользы, потому что она вся промокла, прислонился ко мне столь же тесно, как я прислонялся к нему, под грубым одеялом, в то время как в кабине грузовика, небось, было тепло, ее окна запотели. Я чувствовал себя героем Диккенса. Я было подумал объяснить это Мышу, только чтобы занять чем-то мои мысли, но он и так страдал достаточно, Диккенса он мог и не вынести. Таким образом, мы ехали в несчастной, общительной тишине. Возможно, за нами следовали какие-то чрезвычайные огни. Я был слишком занят, наслаждаясь ненамеренными ритмичными сокращениями каждой мышечной клетки в моем чертовом теле, чтобы это замечать.