Маленькая польза
Шрифт:
Когда сержант Мёрфи была лейтенантом Мёрфи, она отвечала за ОСР. Потом она была разжалована за отсутствие в течение двадцати четырех особенно критических часов расследования. Это не было характерно для нее, но ведь она не могла сказать ее начальникам, что была занята штурмом крепости Зимы на территории Небывальщины, не так ли? Теперь ее старый партнер, Лейтенант Джон Сталлингс, отвечал за ОСР, и он управлял делом в условиях напряженного, часто перетянутого изношенным, завязанным узлами шнурком бюджета.
Из этого следует нехватка выгодной занятости для единственного
Я не мог взять их деньги. Было не похоже, чтобы они могли рассыпать их направо и налево. Но в то же время, у них была своя гордость. Я не мог и обидеть их тоже.
– За день? – сказал я ей. – Черт, мой счет в банке тоньше, чем моральное оправдание лоббиста табака. Я согласен ежечасно.
Мёрфи мгновение смотрела на меня с негодованием, затем сделала мне сдержанный благодарный поклон. Гордость не всегда перевешивает практичность.
– Так что у нас здесь? – спросил я. – Поджог?
Она пожала плечами.
– В некотором роде взрыв. Возможно, несчастный случай. Возможно, нет.
Я фыркнул.
– Да, ты мне всегда звонишь при возможно-несчастных-случаях.
– Пошли. – Мёрфи вытащила из кармана пальто маску-респиратор и надела ее.
Я вынул цветной платок и завязал его вокруг моего носа и рта. Теперь мне нужна была десятигаллонная шляпа и какие-нибудь шпоры, чтобы сформировать облик полностью.
Она оглянулась на меня, ее лицо трудно было разглядеть под маской, и привела меня к зданию, смежному с разрушенным. Партнер Мёрфи ждал нас.
Роулинз был крупным человеком лет пятидесяти, несколько избыточного веса, и выглядел столь же мягким, как грузовик. Он зарос бородой, серой с проседью, что резко контрастировало с его темной кожей, и носил потрепанное непогодой старое зимнее пальто.
– Дрезден, – сказал он легко. – Рад видеть тебя.
Я пожал ему руку.
– Как твоя нога?
– Болит, когда я собираюсь попроситься уехать, – сказал он спокойно. – Ой!
– Лучше, если тебе откажут, – сказала Мёрфи, складывая руки в жесте, который проницательный наблюдатель, возможно, характеризовал бы как тон упрямого аргумента. – У тебя есть семья, которую надо кормить.
Роулинз вздохнул.
– Да, да. Я буду на улице. – Он кивнул мне и ушел. Он уже почти выздоровел от ранения в ногу, и не хромал. Хорошо для него. И для меня тоже хорошо. Это ведь я тогда втянул его в те неприятности.
– Почему не отпустить его? – спросил я Мёрфи.
– Не было ничего определенного, – сказала Мёрфи, – но люди, курирующие ОСР, дали понять, что Вы – персона нон грата.
Меня это укололо немного, и мой голос приобрел более вредный оттенок, чем я хотел. – О, само собой. Способ, которым я продолжаю помогать полиции с вещами, с которыми они не могли справиться самостоятельно, совершенно непростителен.
– Я знаю, – сказала Мёрфи.
– Мне еще повезло, что они не обвинили меня в грубой компетентности и помощи общественному строю и не заперли меня.
Она устало махнула рукой.
– Это ведь всегда так. Это – способ, которым действуют организации.
– За исключением того, что, когда сельский клуб делает ошибку и решает, что кто-то должен отсутствовать, никто не умирает в результате, – сказал я и добавил, – обычно.
Мёрфи впилась взглядом в меня.
– Что ты хочешь, что бы я сделала с этим, Гарри? Я прозвонила каждый кусочек, который когда-либо собирала, чтобы сохранить мою гребаную работу. У меня нет никаких шансов вызвать реальные изменения в пределах отдела.
Я сжал челюсти и почувствовал, что кровь бросилась мне в лицо. Она не сказала этого, но она потеряла свою команду и любое яркое будущее для своей карьеры, потому что она прикрывала мою спину.
– Мёрф…
– Нет, – сказала она, ее тон был явно более спокойный и более устойчивый, чем то, что было внутри. – Я действительно хотела бы знать, Дрезден. Я плачу тебе из своего собственного кармана, когда город не желает тратиться. Остальная часть ОСР добавляет все деньги, которые они могут сэкономить, в копилку, чтобы быть в состоянии заплатить тебе, когда ты действительно нам нужен. Ты думаешь, возможно, что я должна подрабатывать по вечерам, готовя гамбургеры, чтобы платить эти взносы?
– Адские колокола [5], Мёрф, – сказал я. – Я ведь не о деньгах. Я ведь никогда о деньгах.
Она пожала плечами.
– Ладно, а о чем ты?
Я подумал об этом в течение секунды и сказал,
– Чтобы сделать твою работу, ты не должна отбивать чечетку вокруг требований всех альпинистов, которые лезут по служебной лестнице.
– Нет, – сказала она откровенно. – В разумном мире не должна. Но если ты не заметил, у того мира совсем другой междугородный код. И мне кажется, что ты тоже мог это заметить пару раз с твоими Стражами.
– Вот ещё, – сказал я. – И touche [6].
Она слабо улыбнулась.
– Это не радует, но так уж оно есть. Ты закончил скулить?
– Черт с этим, – сказал я. – Давай работать.
Мёрфи рывком повернулась к забитому щебнем переулку между поврежденным зданием и его соседом, и мы двинулись, перебираясь через завалы кирпичей и древесины, где необходимо.
Мы прошли совсем немного, когда зловоние серы резко ворвалось в мои ноздри, перебивая запах распотрошенного жилого дома. Есть только одна вещь, которая пахнет так.
– Дерьмо, – пробормотал я.
– Знакомый запах, верно, – сказала Мёрфи. – Как на задворках крепости, – Она поглядела на меня. – И … когда-то мне случалось такое нюхать.
Я бросил делать вид, что не замечаю ее взгляда.
– Да. Это – Адский огонь, – сказал я.
– Дальше он сильнее, – сказала Мёрфи спокойно. – Пошли.
Мы спустились по переулку, до края разрушенной части здания. Вот только что был полный разгром. Еще шаг, и кирпичная стена здания в полном порядке. Граница между порядком и разгромом была грубой, неровной линией, окутанной пылью, снегом и дымом – все за исключением части стены футов около пяти от основания.