Маленький грязный секрет
Шрифт:
А ведь у нормальных людей все происходит совсем не так.
И не так, как у меня было со свекром.
Почему же в моей жизни все через жопу?
От выпитого вина разболелась голова. Я заварила крепкий чай. Выпила, пялясь в темноту. Чай не помог. Голова все сильнее болела. Пришлось искать таблетку. Но и от нее намного лучше не стало. Всю ночь и полдня субботы промаялась. После обеда только заставила себя обзвонить приятелей, которых знала по репетиторским форумам. И то только потому, что Любка мне весь день выносила мозг. Очень
К всеобщей радости оказалось, что один из ребят, за которых я могла поручиться, как раз искал подработку. Списалась с ним, потом с Пашей – отправила номер. Едва сообщение ушло, опять позвонила Любка.
– Ну что?!
– Нашла Пашиному сыну отличного репетитора.
– И это все? Ты дальше с ним собираешься общаться?
– Может быть. Если он изъявит желание. Номер-то мой у него теперь есть.
– Ну, слава богу! А то уж я думала, ты всю жизнь собралась по своему козлу-муженьку убиваться.
Эх, Любка. Знала бы ты, по кому я убиваюсь на самом деле…
– Люб, не надо так. Он мертв.
– Ну, может, и не надо. А к Пашке все ж присмотрись.
– Присмотрюсь. Когда отойду немного. У меня похмелье дикое. Как будто не пару бокалов приличного вина выпила, а несколько пакетов Золотой осени. Тошнит…
– Странно. Я вообще огурцом. Вить! Витька… Тебя не мутит? – прокричала Люба, отведя трубку в сторону, так что я ее едва слышала. – Витька тоже в порядке. То ты пить разучилась, мать. Ну, или, может, чем другим отравилась.
– Ага. Печеньем, – вспомнила бородатый анекдот. – Ладно, Люб, давай, до завтра. Правда, мне что-то хреново.
Не помогли ни прохладный душ, ни еще одна порция чая. В итоге, помаявшись еще какое-то время за просмотром очередного сериала, я отложила ноутбук и забралась под одеяло. Вот только уснуть не получилось, сколько бы я не мяла бока. На этот раз мешали вопли из соседней квартиры. Часы показывали всего восьмой час вечера. То есть народ имел полное право веселиться. Впрочем, если бы это происходило ночью, я бы тоже вряд ли стала ругаться. Пьяные люди зачастую очень агрессивные. А я та еще трусиха.
Осознав, что сама я опять фиг усну, выдавила на ладонь таблетку снотворного и запила водой. Сон пришел практически сразу же. Утащил глубоко-глубоко. В какой-то… ад?! Иначе почему здесь так воняло гарью, а перед глазами мелькали языки пламени? И кто-то истошно кричал. И грохотало что-то…
– Маша! Маша!
Покровский? Я шевельнулась. Попыталась открыть глаза, но почему-то не смогла. В груди что-то будто разбухало. Дышать становилось с каждой секундой все тяжелей. Я находилась в странном пограничном состоянии. На грани забытья, в которое меня волокло, и только остатки воли и голос свекра не давали мне отключаться полностью.
– Маша!
И тут меня будто ангелы на руки взяли. Я воспарила куда-то вверх. Нос ткнулся во что-то теплое. И так вкусно пахнущее, что я решила – оно вполне заменит мне кислород, которого становилось все меньше.
Потом ад взорвался. Полыхнул сине-бело-красными всполохами. Ангел осторожно выпустил меня из рук. Что-то сказал кому-то. И снова зазвенело, затрясло. Меня поместили как будто в склеп. Что-то хлопнуло. Низ лица накрыло… что-то накрыло. Я дернулась.
– Тише, Маш. Тише, девочка. Так надо. Это кислород… Ты просто дыши, ага?
Глава 10
В больнице меня тут же оттеснили от Маши. И куда-то ее увезли. Я подвис, пялясь на захлопнувшуюся перед носом дверь. Прикинул, сильно ли помешаю работе реанимационной бригады, если наплюю на правила и войду следом. Потому что стоять за дверью было невыносимо. То ли дело, когда я Машку к себе прижимал, глядя на догорающий огонь. Тогда казалось, что ее жизнь лишь в моих руках. А значит, ничего ей не грозит, понимаете? Потому что я бы ее из своих рук не выпустил… Ни за что бы не выпустил. Никогда.
– Мужчина! Пройдите за мной.
– Куда? – недоуменно моргнул.
– Для оказания вам медицинской помощи!
Что-то капнуло. Раз, другой. Я коснулся носа и только теперь осознал, что по нему течет кровь и ляпает на натертый до блеска пол.
– Сан Саныч, да он просто в шоке. Эй! Мужчина! Вы меня слышите?
Да. Но голос медсестры доносился до меня будто сквозь толщу воды. В детстве, наверное, каждый пытался, нырнув в озеро, реку или море, попытаться сказать что-нибудь эдакое другу. Было жутко интересно, расслышит тот или нет. Вот примерно так и сейчас было. За тем лишь исключением, что никто со мной не дурачился. А от сказанного зависели жизни.
– Эй, парень! – окликнул меня пожилой доктор. – Ты обгорел. Нужно принять меры.
– Там моя девочка, – облизав прокопченные губы, просипел я в ответ.
– Ею уже занимаются. Теперь надо позаботиться и о себе. Слышишь?
Я кивнул. Хотя сказанное доходило до меня с трудом и не сразу. Отойти – значит, еще больше ослабить контроль. За видимость которого я с таким отчаянием цеплялся.
– Нет. Надо узнать, как она. Как Маша. Кхе-кхе.
– Она, по крайней мере, не обгорела! А у тебя открытые раны. Не пойдешь в процедурную сам – вколю транквилизатор и увезу силой, – пригрозил мужик. Я на него недобро зыркнул, но опасение, что он приведет в исполнение свои угрозы, заставило меня согласиться.
– Ладно. Только быстро.
Меня осмотрели. Позволили принять душ и только потом обработали раны. Дверь в квартиру Маши мне пришлось выбивать голыми руками. Закономерно, что они пострадали больше всего. Еще немного обгорело плечо. А на лбу, непонятно при каких обстоятельствах, разошлась кожа. Пришлось даже несколько стежков наложить, а то кровь так и хлестала.
– Все выглядело хуже, чем оказалось на самом деле, – резюмировал врач, сам накладывая повязку.
– Как Маша? Теперь-то можно узнать?