Маленький грязный секрет
Шрифт:
Вот именно. Случилось. Точно случилось. Иначе зачем бы ей мне звонить? Три недели я вокруг нее на пузе ползал. И ничего. Ни шага навстречу. А тут аж целый звонок!
– Да, Маша!
Сердце гремело в ушах, я сам себя не слышал. И оттого, наверное, говорил громче, чем этого требовали обстоятельства. Не зря же даже Петровна вздрогнула.
– Маш? Что случилось? Что-то с маленькой? – сбавил обороты я. На прошлой неделе Маша разрешила съездить с ней на УЗИ, на котором, помимо прочего, нам сообщили и пол ребенка. Я видел ее. Мою доченьку. Слышал, как стучит ее сердце. И с каждым таким «тук-тук» все это становилось реальнее. Проникало под кожу
– Нет. Все хорошо.
– Тогда чего ты звонишь?! – охватившее меня облегчение вырвалось наружу легкой истерикой в голосе. Понимая, как это могло прозвучать для Маши, я про себя чертыхнулся. Вдохнул поглубже, успокаиваясь. А то ведь, ну правда. Не мужик, а истеричка какая-то.
На фоне моего надрыва голос Маши звучал необычайно умиротворенно.
– Я не вовремя?
– Нет! Что ты! Говори. Я просто… – замялся, не зная, как ей объяснить. Не понимая даже, а надо ли объяснять, или она и так все понимает?
– Хм… Ты не мог бы купить клубники, когда будешь ехать? Я, похоже, всю ее скупила в округе. Вышла в палатку у дома, а там пусто, представляешь?
С губ Маши сорвался смущенный, будто извиняющийся смешок. Ей наверняка казалось, что она отвлекает меня из-за ерунды. А я… я, блин, как сытый котяра жмурился. Так приятно было чувствовать себя нужным. Пусть даже нужным ей вот в таких мелочах. Она же ничего до этого не просила. Ни разу. И хоть я приезжал каждый божий день, все равно чувствовал себя неприкаянным из-за дистанции, которую Маша между нами установила. Да, порой эта самая дистанция истончалась до того, что казалось, сделай я шаг, смогу преодолеть ее вовсе, но… Был ли я в праве этот шаг делать? Одна часть меня крутила у виска пальцем и говорила: «Чува-а-ак, эта женщина, блин, носит твоего ребенка! Кончай уже загоняться. Все. Просто радуйся жизни». Другая… продолжала загоняться, да. Правда, теперь совсем по другому поводу. Моя вина была словно вирус, который набрасывался на любое мое переживание и подгребал его под себя. А ведь в той точке, где мы очутились, вине было где разгуляться.
Я чувствовал себя виноватым по всем фронтам. Облажавшимся по жизни. Ладно, захотел жену сына. Ладно… Но то, что я позволил себе, то, как я это позволил… По отношению к ней это было первостатейным свинством. Чем я думал? Как мог? Пьяный… Слабый. Сначала лез на нее, потом посыпал голову пеплом. Очень, блядь, по-взрослому. Очень по-мужски. В итоге все просрал. Все. Стало легче? Да где там. А когда опомнился – было поздно. Даже в этом Маша была сильней. Это же она поставила точку там, где я, бесхребетный мудачина, не смог. Переступила через наше на двоих помешательство и просто двинулась дальше. Каким-то чудом не разуверившись в мужиках. И точно знающая, чего она хочет от отношений.
А я ведь тоже знал! И хотели мы с ней наверняка похожего.
Просто… Ну как? Как их строить с женой погибшего сына? Это же все ненормально. Начиная с того, что не должны родители своих детей хоронить. Уже одно то, что ты живешь и здравствуешь, когда твой сын в могиле – ужасно. А уж когда ты живешь и на крыльях порхаешь, потому что, сука, у тебя с его вдовой завертелось… Вообще ни в какие ворота.
Но это ладно. Это мы уже проехали. Теперь у меня другие триггеры. Как я мог так с ней? Один выкидыш… Я покаялся? Да где там. И опять полез к ней, не подумав о защите. Отвел душу в последний раз. И убедил себя, что смогу перебороть это и забыть…
А ведь если так подумать, Маша права. Богу до меня и дела не было. Я сам наворотил дел. Сначала отпустил ее, и тот пожар случился. Потом трахал бухой. Так что если и в этот раз что-то пойдет не так…
– Вань… – выдернул меня на поверхность немного удивленный голос.
– Конечно, Маш. Может быть, что-то еще купить?
– Ну… Если только зелень к супу, я забыла.
– Хорошо. Я где-то через час подъеду.
– Так рано?
– А что? Позже приехать? Я думал, может, погуляем? Погода отличная, – импровизировал на ходу.
– Можно и погулять.
Мы попрощались. Я рассеянно сунул телефон в карман и вернул внимание на главбуха.
– Что смотришь?
– Женился бы ты, Сергеич, а то в деревне о вас только и разговоров.
– М-м-м. И че говорят?
– Да разное болтают. Но Тамара твоя, как самый авторитетный поставщик сплетен, направляет их в более-менее приемлемое русло. Целую историю любви вам придумала. А то ж вообще невесть что плели.
– Понятно. – Я резко поднялся. – Мои подписи еще где-нибудь нужны?
– Да езжай ты уже! – отмахнулась Петровна, и себе выбираясь из кресла. – Глядишь, так тебя и женим.
Мне бы такую уверенность!
Купив небольшой ящик душистой узбекской клубники, пучок зелени и букет сирени на въезде в город, помчался к Маше. Ежедневная езда доканывала. Сжирала кучу времени, которое мы могли бы провести вместе. Да к тому же в разгар сезона, когда у меня лишней секунды не было. Но такой была моя плата за глупости, что я наделал. И я смиренно ее платил. Одного только боясь – что этим все не ограничится. Я даже зарок себе дал. Не лезть к Маше. Раз она так решила… Я тоже смогу затолкать свои желания подальше. Лишь бы девочка наша родилась здоровенькой. Лишь бы ей не пришлось расплачиваться за мои грехи. Все что угодно.
Маша открыла какая-то взъершенная.
– Проходи. Ого! Целый ящик…
– Сама же сказала, тут у вас дефицит.
– Ага. Шурпу будешь?
– Буду-буду. Я не обедал.
Прошел мимо отвернувшейся, чтобы промыть зелень, Машки на место, которое здесь уже считалось моим. Попутно тайком втянул ее аромат. Может, я, конечно, придумывал. Но в последнее время он приобрел характерные молочные нотки. А может, у меня, как у самца в гоне, тупо обострился нюх. Маша медленно обернулась. Наши глаза встретились, и тут что-то зашипело громко. А потом будто из ниоткуда хлынула ледяная вода. Машку залило тут же! Закрывая ее собой, оттеснил в сторону, а сам полез под мойку, чтобы перекрыть воду. Маша, сокрушаясь, метнулась за тряпкой.
– Ты полотенца набросай, да и все.
– Вот еще! Ты знаешь, сколько хорошее полотенце стоит? Я так соберу.
За какие-то пару минут воды на полу набежало прилично. Я перекрыл вентиль, вылез в тесный проход и взялся помогать Маше собирать лужи.
– Только бы к соседям не протекло, – беспокоилась.
– Не протечет, не волнуйся, – просипел я, залипнув на ее маленькой выпяченной из-под стола попке. – Ну, вот куда ты полезла, Маш? Иди сядь, я тут сам вытру.
– Да мне нетрудно. Я легко хожу… – сообщила она, все же вылезая из-под стола и поворачиваясь ко мне. И я снова залип. На лице ее, залитом водой, губах мокрых. И абсолютно ничего не скрывающей футболке, которая, вымокнув, стала совсем прозрачной. Твою мать! Я тяжело сглотнул. Машка провела языком по губе. Она еще больше изменилась за последний месяц. Грудь разбухла, соски потемнели…