Маленький красный дом

Андерссон Лив

– У вас все в порядке? – Он смотрел на Еву, но обращался к Флоре.

Латиноамериканка кивнула:

– Да, сэр.

После долгой паузы полицейский уехал.

Флора воспользовалась моментом, чтобы открыть пассажирскую дверцу. Скользнула к рулю и вставила ключ в замок зажигания. Ева обошла машину сзади, размышляя. Она сознавала, что упустила эту возможность, но у нее непременно будет другая. Теперь она могла последовать за Флорой, посмотреть, куда та направится. Конечно, Флора ожидает этого. Неважно. Ева выяснит, где живет девушка. Она знала, где та работает,

так что оставалось лишь выждать время. Она сделает то, что ей нужно, заплатит, кому нужно. Все, что имело значение, – это найти Келси, и Ева нутром чуяла, что Флора может привести ее к Кайлу Саммерсу. Независимо от того, причинил он боль ее дочери или нет, он был последним, кто видел ее. Это что-то значило.

Ева почувствовала прилив усталости, за которым последовала волна ярости. Почему все защищали Кайла Саммерса? Так ли это вообще? Она чего-то не понимает или попросту сходит с ума? Похоже, Нихла может сотворить такое с человеком.

Ева заставила свое дыхание замедлиться, а разум сосредоточиться. У нее была четкая цель.

Ева спокойно наблюдала, как Флора трясущимися руками запирает двери своей машины. Она смотрела прямо перед собой, игнорируя Еву; ее красивое лицо, находившееся в тени, казалось непроницаемым. Ночь была тихой, и Ева стояла у машины Флоры, молчаливая и неподвижная. Наконец та тронулась с места, вцепившись руками в руль.

Искусственное освещение поймало Флору, когда она отъезжала, разбив влагу на ее щеках на миллион люминесцентных искорок. Слезы ужаса. Вопрос заключался в том, кого она так боялась: полиции, Евы или Кайла Саммерса?

Глава девятнадцатая

Констанс Фостер

Нихла, Нью-Мехико – наши дни

– Отдай любые дополнительные ключи от моего дома.

Я протянула ладонь, надеясь, что она выглядит твердой. Джет самодовольно улыбнулся:

– Нет.

– Распятие. Ты вломился в мой дом и повесил его на стену.

– Это легально, если у меня есть ключ.

Я раздраженно уставилась на него.

– Просто отдай мне ключи.

Джет вручную шлифовал что-то похожее на столешницу. Он не торопился, снова и снова проводя наждачной бумагой по уже обработанной поверхности, игнорируя меня. Руки у него были большие и мозолистые, ногти аккуратно подстрижены.

– Ты признаешь, что повесил распятие?

Через мгновение он сказал:

– Оно твое. Подарок от Евы.

Ну конечно.

– И она хотела, чтобы ты прокрался в дом и повесил его, чтобы напугать меня?

Когда Джет не ответил, я выхватила наждачную бумагу у него из рук. Он впился в меня взглядом, и я попятилась, на мгновение испугавшись. Наблюдать за его лицом было все равно что смотреть замедленную съемку: гримаса ярости за считанные секунды превратилась в безмятежность, что, как я могла предположить, держалось на чистой воле.

– Черт возьми, Джет. Зачем ты это сделал?

Он вытер руки о штаны.

– Я понятия

не имею, каковы были мотивы Евы. Она просто сказала мне, что, если ты переедешь ко мне, я должен буду повесить это самое распятие у тебя на стене, когда тебя не будет дома.

Я закрыла глаза. Еще одна выходка Евы из загробного мира. Джет изучал меня с чувством, близким к сочувствию – или жалости.

Он вздохнул.

– Я не могу дать тебе ключ. И не пытайся менять замки, иначе технически мне придется взламывать и менять их снова. У Евы много условий, и я боюсь, что она все обговорила у адвоката и заверила у нотариуса. Фактически я являюсь арендодателем на весь срок действия моего контракта.

Я не была так уверена, что это подтвердится в суде, но у меня не было денег, чтобы это выяснять.

– Какие еще условия?

Джет поджал губы, вздохнул.

– Я должен следить за притоком наличных денег. Тебе не разрешается иметь ничего из доходов сестры, и я должен сообщать о любых подозрениях тому же адвокату.

– Крейгу Берру?

Он кивнул.

Неудивительно.

– Что еще?

Лицо Джета под бородой приобрело цвет свеклы. Он покачал головой и протянул руку за наждачной бумагой. Я подала ее ему в качестве своего рода перемирия.

– Что еще? – переспросила я. – Я знаю, что это еще не все. Она хочет, чтобы ты свел меня с ума? Заставил меня уйти? – Я придвинулась ближе, ненавидя истерику в своем голосе. – Убил меня?

Он вернулся к шлифовке. Я не собиралась вытягивать из него больше, но подозревала, что Лайза права: деньги, возможно, были от Евы – взятка за то безумное дерьмо, которое она хотела, чтобы он сделал. Она держала Джета за яйца – или, по крайней мере, за кошелек.

Только у меня было преимущество.

В какую бы игру она сейчас ни играла, она не могла изменить свои ходы, чтобы соответствовать ситуации. Выясню правила – и я смогу победить.

«Мой ход», – подумала я.

Что дальше?

* * *

В тот день неожиданно пошли дожди, затопив наш двор и превратив пыльную пустыню в бурлящие реки. Звук ударов по металлической крыше успокаивал – или был бы успокаивающим, если бы не преумножил мою изоляцию. Я не могла слышать Джета в его мастерской, хотя знала, что он там. Я работала на кухне, мыла и красила старые стены над шкафами, одновременно следя через окно за его дверью. Меланхолия охватила меня. Я обнаружила, что скучаю по своей сестре и тому подобию семьи, которое она представляла.

К двум часам дня у меня разболелись запястье и спина, а от паров краски я почувствовала себя будто под кайфом. Я сполоснула свои инструменты и переоделась в льняную блузку и брюки. Я бы предприняла еще одну попытку поискать работу в городе. Во всяком случае, могла бы воспользоваться Интернетом в местной библиотеке (она должна была находиться поблизости, и у них наверняка имелся Wi-Fi) и купить еще несколько вещей в хозяйственном магазине.

Я оглядела свой дом, прежде чем запереть дверь. Могла бы не беспокоиться, подумалось мне. Но я все равно сделала это.