Малиновка поёт лишь о любви...
Шрифт:
Рик дернулся, звякнув цепями.
– Ваша честь… - начал он.
Но судья и сам был смущен таким точным описанием кое-какой известной всем дамы.
– То, что вы рассказываете – это имеет отношение к убийству? – спросил он строго.
– К убийству?! – изумилась Энн Хоуп. – Да бог с вами, я ни к какому убийству не причастна, - и она напустилась на Адалмера: - Ты на меня решил убийство навесить, сопляк?!
– Нет-нет! – Адалмер преградил старухе дорогу. – Расскажите дальше! Ведь красивая леди дала вам письмо?
– Ну, дала, - проворчала старуха, подозрительно оглядевшись. – Только что
– А кому красивая леди просила вас передать письмо? – продолжал допрос Адалмер.
– Моей крестнице, Лиззи Кауни. Раньше она жила в Вальшире, а теперь стала такой важной! Живет в замке… как его?.. Такой, с лебедем на дверях…
– Свон? – подсказал Адалмер.
– Вот-вот! Он! – обрадовалась старуха.
– Что за бред… - начал прокурор.
– Выслушайте, ваша честь! – крикнул Адалмер, перебивая его. – Это важно! Дайте письмо! – он протянул руку к старухе. – Немедленно отдайте его мне!
– Мог бы сразу забрать, господин торопыга, - старуха оттянула ворот и вытащила грязный, замызганный конверт.
Адалмер хотел его взять, но в последний момент старуха ловко отдернула руку, и пальцы Адалмера схватили пустоту.
– Сначала заплати! – потребовала Энн Хоуп, а получив еще одну монетку, швырнула письмо на стол.
– Мы не хотели бы быть причастными к вскрытию чужой корреспонденции… - проблеял судья, глядя на письмо.
Рик вытянул шею, пытаясь рассмотреть что там, и чертыхаясь про себя на чересчур деятельного Адалмера. Адвокат торжественно поднес письмо судье.
– Тут печать герцогини Ботэ! – объявил судья, заметно побледнев.- И письмо вскрыто. Мы не желаем…
– Это я вскрыл, - завил Адалмер деловито. – Готов понести заслуженное наказание за вскрытие посланий лиц королевской крови, но вы прочитайте…
– На чтение письма нужно разрешение короля! – чуть не взвизгнул судья.
– Подтверждаю! – крикнул Рик. – Вы не имеете права читать корреспонденцию принцессы! – он дал бы Адлмеру по шее, но негодник стоял слишком далеко.
– Дайте я прочту, - сказал прокурор со лживой улыбкой, пытаясь выхватить письмо, только Адалмер оказался проворен так же, как старуха и отскочил в сторону.
– Я сам прочту! – заявил он и развернул листок бумаги, сложенный пополам, и начал читать скороговоркой: - «Долгих лет, дорогая матушка Зайчиха!..».
Первая же строка повергла Рика в изумление – куда там laus stultitia. Матушка Зайчиха? Письмо няньке Дьюллы?
– Это Лиззи так зовут, - пояснила старуха лордам, - зовут по мужу – он у нее был Кауни. «Заяц», по-нашему.
– «Прошу тебя об услуге, - читал Адлмер торопливо, боясь, что его остановят.
– Пришли корень водяной лилии, чтобы привлечь любовь милорда Вальдетюра. Тот корень, что ты присылала в прошлый раз, я уже использовала. Но отец велел отложить свадьбу, и я боюсь, что приворот развеется. Поэтому не медли и передай с тетушкой Энн пять или шесть корней – сколько сможешь. Жаль я потратила все запасы на Кривобокого Рика – но кто мог знать, что его брат окажется жив?! Поверишь, не знала, как избавиться от этого уродца, но небеса на моей стороне. Представляешь, его обвиняют в убийстве. В убийстве! Смешно, правда? А ведь он всю ночь был у меня и молчит об этом, оберегая мою репутацию. И пусть молчит. Он так мне надоел, что пора избавиться от него. Я сказала на суде, что не знаю, где он был в ночь убийства, и мне поверили! А кривобокий дурачок благородно молчал, и этим сыграл мне на руку. Кто уж убил этого Клодвина, мне и дела нет. Но поверили мне, а не какому-то уроду с хохолком. Так что не медли и пришли, что прошу. Целую тебя, твоя Дьюлла».
Письмо было дочитано в абсолютной тишине.
– Письмо подложное, - заявил Рик. – Кто-то пытается очернить имя королевской дочери. Я отказываюсь от свидетеля, я отказываюсь от адвоката и требую, чтобы письмо было сожжено.
– В ходатайстве отказано, - заявил судья. – Мы здесь, чтобы установить истину, поэтому рассмотрим это доказательство.
– Моя невеста не могла этого написать! – крикнул Вальдетюр. – Это наглая ложь и подлог!
– Просто вызовем даму Ботэ еще раз, - сказал судья. – Секретарь, оповестите ее и спросите, когда ей угодно будет появиться.
– Мне нужна еще одна серебряная монета, сопляк обещал, - напомнила о себе Энн Хоуп.
– Прошу вас задержаться, - сказал Адалмер, так и сияя, что его свидетель произвел впечатление, и стараясь не встречаться взглядом с Риком. – Может понадобиться очная ставка.
– Да? Ну хорошо, - старуха поскребла за ухом, как шелудивая собака.
– Думаю, мы разберемся и без вас, - сказал судья необыкновенно мягко, потряхивая у лица надушенным платочком. – Заплатите ей и пусть идет.
– Настаиваю! – возмутился Адалмер. – Дама Ботэ будет лгать!
– Мы найдем другой способ проверить ее правдивость, - сказал судья.
– А почему вы, уважаемая Энн Хоуп, отдали письмо этому юноше, а не донесли адресату?
Старуха получила от недовольного Адалмера еще монету, а потом хмыкнула:
– Так ведь он заплатил, что тут непонятного? А Лиззи такая важная стала – сейчас к ней на хромой кобыле не подъедешь. Если бы красивая леди заплатила, я бы сопляку руку бы оторвала, а письма не отдала, а так…
Нищенку вывели и объявили перерыв, чтобы дождаться ответа дамы Ботэ. Рик рвался поговорить с Адалмером и ему, наконец, предоставили эту возможность.
– Ты что натворил?! – зашипел на него Рик. – Если ты навредишь ей…
– Ничего с ней не случится, - парировал тот. – Папочка-король замнет дело, в котором замешана его доченька. А свадьбу с вашим братом вы ведь и так хотели расстроить? Так что вам, как ни посмотри, одна польза. Ваша красотка будет свободной, а вы - живым.
– Глупец! Письмо – подделка!
– Да неужели? – торжествовал Адалмер. – А самая большая удача, что судья – двоюродный дядюшка покойной королевы. Сейчас об этой истории быстро узнает и король. Что-то он скажет?
– Я придушил бы тебя, - сказал Рик. – Ты пустил грязную сплетню о чистой девушке…
Адалмер благоразумно промолчал, но на лице его появилось такое недоверчивое выражение, что Рик готов был пришибить его на месте.
– Поймите же, - заявил адвокат. – Мне безразлично, что будет с этой красоткой. Моя задача – спасти вас. И я сделаю это, даже если вы потом меня убьете.
Рику оставалось только выругаться сквозь зубы.
Принесли ответную записку от дамы Ботэ. Она сообщала, что обязательно явится в суд, но только через три дня, так как чувствует себя неважно.