Малиновка поёт лишь о любви...
Шрифт:
– Это тебе кажется, потому что ты красива, - сказала Стелла-Гертруда, уже не скрывая ненависти и злой радости.
– Любить хочется только прекрасное.
– Но Рик любил вас! Хоть вы вовсе не красавица!
– И разлюбил, едва встретил тебя! Мужчины любят глазами, все остальное – ложь!
Дьюлла покачала головой, внезапно поняв всю правду о своей старшей сестре:
– Как же вы несчастны, ваше высочество… И вы совсем ничего не знаете о любви. И не узнаете, потому что ждете, когда полюбят вас, а сами боитесь раскрыть сердце. Почему бы вам не поступить, как я? Вы же видите, я люблю Рика, и он
В какой-то момент ей показалось, что принцесса расплачется – лицо Стеллы-Гертруды дрогнуло, глаза заблестели, но ни слезинки не пролилось из серых льдышек.
– Не твое дело, дочь нищенки, - сказала она тихо и с угрозой.
– Но раз у меня нет счастья в любви, то и ты этого счастья не получишь.
– Мне не нужен Вальдетюр, заберите его себе, - сказала Дьюлла страстно. – Но пощадите Рика. Одно ваше слово – и он будет спасен! Вы ведь знаете, что он не убивал Клодвина.
– Знаю? – принцесса вдруг снова улыбнулась, превращаясь в прежнюю Стеллу-Гертруду. – А по мне, так он и убил беднягу лорда. Когда узнал, что тот хотел сотворить с вами. Ведь он вас так любит… Слуги видели, как сэр Босвел вошел в дом, пробыл там четверть часа, и слышали крики о помощи. А потом Босвел вышел весь в крови, а лорда Клодвина нашли зарезанным. Представляете – ему перерезали горло. Как свинье. А что вы так побледнели?
Дьюлла вздрогнула - мысли смешались, дыхание пресеклось.
– Даже не сомневайтесь, герцогиня, - сказала принцесса нежно. – Это ваш любовник прирезал другого вашего любовника, только и всего. Дознание закончат за два-три дня. Пойдете посмотреть казнь?
– Какое же вы чудовище… - произнесла Дьюлла, с трудом выговаривая слова.
– Вы не можете быть дочерью короля, и тем более – моей сестрой. Я люблю Рика, но мы не любовники. Он не тронул меня вчера, хотя я просила его. Он благороден, чист душой, он герой и рыцарь! Наши чувства – это не страсть, не похоть, как вы пытались меня убедить. Это – любовь! Я не смогу жить без него!
Стелла-Гертруда слушала ее с таким удовольствием, как будто ей рассказывали новую балладу.
– Про тебя говорят, что ты умная, - сказала она с издевкой, когда Дьюлла замолчала.
– А я вижу перед собой дурочку. Только идиотка могла влюбиться в Кривобокого Рика, когда рядом - воплощение бога Тюра. На такую глупость способна только дочь прачки. Душа, ум, герой… Ты бы себя послушала! Твой любовник годится только, чтобы быть шутом!
– Это вы превратили его в шута, играя его чувствами…
– Считай, что это тешило мое самолюбие, - почти прошипела Стелла-Гертруда, и от этого еще больше напомнила Дьюлле змею.
– Но если Рика казнят, я стану женой Вальдетюра, и он будет потерян для вас навсегда.
– Я и так никогда его не получу. Я – старшая дочь короля, в моих жилах чистая королевская кровь, без примеси вульгарной крови простолюдинов. Кто такой Босвел? Всего лишь граф. Моим мужем может стать только мужчина королевских кровей. Пусть бы Вальдетюр женился – это не страшно. Но ты влюбила его в себя, ведьма. А теперь получишь по заслугам. Ты забрала любовь у меня – и отца, и Вальдетюра, и даже Кривобокого Рика, - она с удовольствием повторила позорную кличку, желая досадить Дьюлле еще сильнее, - пусть так. А я заберу любовь у тебя. И посмотрим, кому будет больнее.
Несколько долгих минут сестры смотрели друг другу в глаза. Дьюлла заговорила первой:
– Вы не измените своего решения? Будете молчать?
Принцесса только улыбнулась в ответ.
– Небеса накажут вас, - сказала Дьюлла и вдруг подошла к шкатулке, в которой Стелла-Гертруда хранила драгоценности.
– Что это ты делаешь?! – прикрикнула принцесса, когда Дьлюлла откинула крышку и высыпала украшения. Кольца и браслеты с бриллиантами застучали по столешнице и полу, но Дьюллу интересовало нечто другое.
Из всей сверкающей и переливающейся груды, она выхватила кольцо с лебедем.
– Вы недостойны этого подарка, - сказала она, пряча кольцо в поясной карман. – И любви вы тоже не достойны.
– А кто достоин? – бросила Стелла-Гертруда ей вслед, когда Дьюлла направилась к двери. – И все ваши разговоры про любовь – всего лишь болтовня. Расскажите, где был Рик этой ночью – и только зря опозорите себя. Вам все равно никто не поверит, скажут, что спасаете любовника-убийцу, а я позабавлюсь, когда отец отправит вас в изгнание или монастырь. Вам что больше по душе, милая сестренка?
Дьюлла не ответила и даже не хлопнула дверью на прощание, чтобы не доставить принцессе еще большего удовольствия.
Принцесса оказалась права – дознание шло быстро, и первое слушание назначили на следующий же день. О подробностях дела Дьюлла узнала от Вальдетюра, который пришел к ней взволнованный, унылый и подавленный.
– Хотел нанять самого дорогого адвоката, - говорил он, - но Рик уперся – упрямец проклятый! Желает, чтобы его защищал слуга, секретарь…
– Адалмер? – спросила Дьюлла с бьющимся сердцем.
– Да, этот мальчишка, - ответил Вальдетюр досадливо. – Но что он может?! Мой брат сам роет себе могилу. Если бы только он сказал, где был ночью, только он молчит! А ведь это так упростило бы дело…
– Наверное, у сэра Босвела есть причины молчать. Можно ли его повидать?
– Членам семьи разрешаются посещения, а вы – официально моя невеста. Даже разрешения не надо. Я хочу сейчас навестить брата. Пойдете со мной?
Но Дьюлла отговорилась какими-то несуществующими делами. Иметь Вальдетюра в свидетелях при разговоре с Риком – это совсем не нужно. Она с каким-то равнодушием отметила, что он и правда привязан к младшему брату. Но как изменятся его чувства, узнай он, что уродливый брат обошел его, забрав любовь невесты? Что значит родная кровь, когда уязвлено самолюбие, когда клокочет ревность и точит зависть? Слишком хорошо все это показала Стелла-Гертруда. Получить еще одного врага? Нет, это навредит Рику.