Мальтийский сокол. Английский язык с Д. Хэмметом.

Dashiell Hammett. The Maltese Falcon

(ДэшилХэммет. Мальтийский сокол)

Пособие подготовили Чермен Гогичев и Ольга Ламонова

Метод чтения Ильи Франка

Каждый текст разбит на небольшие отрывки. Сначала идет адаптированный отрывок — текст с вкрапленным в него дословным русским переводом и небольшим лексическим комментарием. Затем следует тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.

Те, кто только начал осваивать какой-либо

язык, сначала может читать текст с подсказками, затем — тот же текст без подсказок. Если при этом он забыл значение какого-либо слова, но в целом все понятно, то необязательно искать это слово в отрывке с подсказками. Оно еще встретится — и не раз. Смысл неадаптированного текста как раз в том, что какое-то время — пусть короткое — читающий на чужом языке «плывет без доски». После того, как он прочитает неадаптированный текст, нужно читать следующий адаптированный. И так далее. Возвращаться назад — с целью повторения — не нужно. Следует просто продолжать читать дальше.

Конечно, сначала на вас хлынет поток неизвестных слов и форм. Этого не нужно бояться: никто никого по ним не экзаменует. По мере чтения (пусть это произойдет хоть в середине или даже в конце книги) все «утрясется», и вы будете, пожалуй, удивляться: «Ну зачем опять дается перевод, зачем опять приводится исходная форма слова, все ведь и так понятно!» Когда наступает такой момент, «когда и так понятно», стоит уже читать наоборот: сначала неадаптированную часть, а потом заглядывать в адаптированную. (Этот же способ чтения можно рекомендовать и тем, кто осваивает язык не с нуля.)

Язык по своей природе — средство, а не цель, поэтому он лучше всего усваивается не тогда, когда его специально учат, а когда им естественно пользуются — либо в живом общении, либо погрузившись в занимательное чтение. Тогда он учится сам собой, подспудно.

Наша память тесно связана с тем, что мы чувствуем в какой-либо конкретный момент, зависит от нашего внутреннего состояния, от того, насколько мы «разбужены» сейчас (а не от того, например, сколько раз мы повторим какую-нибудь фразу или сколько выполним упражнений).

Для запоминания нужна не сонная, механическая зубрежка или вырабатывание каких-то навыков, а новизна впечатлений. Чем несколько раз повторить слово, лучше повстречать его в разных сочетаниях и в разных смысловых контекстах. Основная масса общеупотребительной лексики при том чтении, которое вам предлагается, запоминается без зубрежки, естественно — за счет повторяемости слов. Поэтому, прочитав текст, не нужно стараться заучить слова из него. «Пока не усвою, не пойду дальше» — этот принцип здесь не подходит. Чем интенсивнее человек будет читать, чем быстрее бежать вперед — тем лучше. В данном случае, как ни странно, чем поверхностнее, чем расслабленнее, тем лучше. И тогда объем материала делает свое дело, количество переходит в качество. Таким образом, все, что требуется от читателя, — это просто почитывать, думая не об иностранном языке, который по каким-либо причинам приходится учить, а о содержании книги.

Если вы действительно будете читать интенсивно, то метод сработает. Главная беда всех изучающих долгие годы один какой-либо язык в том, что они занимаются им понемножку, а не погружаются с головой. Язык — не математика, его надо не учить, к нему надо привыкать. Здесь дело не в логике и не в памяти, а в навыке. Он скорее похож в этом смысле на спорт, которым нужно заниматься в определенном режиме, так как в противном случае не будет результата. Если сразу и много читать, то свободное чтение на новом языке — вопрос трех-четырех месяцев (начиная «с нуля»). А если учить помаленьку, то это только себя мучить и буксовать на месте. Язык в этом смысле похож на ледяную горку — на нее надо быстро взбежать. Пока не взбежите — будете скатываться. Если достигается такой момент, что человек свободно читает, то он уже не потеряет этот навык и не забудет лексику, даже если возобновит чтение на этом языке лишь через несколько лет. А если не доучил — тогда все выветрится.

А что делать с грамматикой? Собственно для понимания текста, снабженного такими подсказками, знание грамматики уже не нужно — и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам — и грамматика усваивается тоже подспудно. Это похоже на то, как осваивают же язык люди, которые никогда не учили его грамматики, а просто попали в соответствующую языковую среду. Я говорю это не к тому, чтобы вы держались подальше от грамматики (грамматика — очень интересная и полезная вещь), а к тому, что приступать к чтению подобной книги можно и без особых грамматических познаний, достаточно самых элементарных. Данное чтение можно рекомендовать уже на самом начальном этапе.

Такие книги помогут вам преодолеть важный барьер: вы наберете лексику и привыкнете к логике языка, сэкономив много времени и сил.

Илья Франк, frank@franklang.ru

Samuel Spade's jaw was long and bony (челюсть Сэмюэла Спейда была длинной и костлявой = заостренной; bony— костный, костлявый, bone— кость), his chin a jutting V under the more flexible V of his mouth (его подбородок — выступающее V под более гибким V его рта; V— зд. имеющий форму буквы V, V-образный, клиновидный). His nostrils curved back to make another, smaller, V (его ноздри загибались назад, чтобы сделать другое, поменьше, V). His yellow-grey eyes were horizontal (его желто-серые глаза были горизонтальными). The V motif was picked up again (мотив V возобновлялся снова; to pick up— поднимать, подбирать) by thickish brows rising outward (густоватыми: «толстоватыми» бровями, вырастающими: «восходящими наружу») from twin creases above a hooked nose (из двух складок-близнецов над крючковатым носом), and his pale brown hair grew down (и его тусклые каштановые: «бледные коричневые» волосы росли вниз) — from high flat temples (от высоких, гладких: «плоских» висков) — in a point on his forehead (в точку на его лбу). He looked rather pleasantly like a blond Satan (он выглядел довольно приятно, как белокурый Сатана). He said to Effie Perine (он сказал Эффи Пирайн): "Yes, sweetheart (да, дорогая)?"

jutting ['dZAtIŋ] nostril ['nOstrIl] sweetheart ['swi:thQ:t]

Samuel Spade's jaw was long and bony, his chin a jutting v under the more flexible V of his mouth. His nostrils curved back to make another, smaller, V. His yellow-grey eyes were horizontal. The V motif was picked up again by thickish brows rising outward from twin creases above a hooked nose, and his pale brown hair grew down — from high flat temples — in a point on his forehead. He looked rather pleasantly like a blond Satan. He said to Effie Perine: "Yes, sweetheart?"

She was a lanky sunburned girl (она была долговязой загорелой девушкой) whose tan dress of thin woolen stuff (чье желто-коричневое платье из тонкой шерстяной материи) clung to her with an effect of dampness (прилипало к ней с эффектом влажности). Her eyes were brown (ее глаза были карими) and playful (и игривыми) in a shiny boyish face (на сияющем мальчишеским лице; shiny — ясный, солнечный, отполированный). She finished shutting the door behind her (она закончила закрывать дверь за собой), leaned against it (прислонилась к ней), and said (и сказала): "There's a girl wants to see you (там какая-то девушка хочет тебя видеть). Her name's Wonderly (ее зовут Уондерли)."