Мальтийское Эхо
Шрифт:
– Извините, - вмешался умненький весёлый парень, - но по мнению масона-историка Карамзина Павел стоял в ложе "Золотой венец" и даже был мастером стула.
– Не думаю. Да, было русское масонство, но это мода, дань времени, "игрушка для праздных и высоких" умов. Русский романтизм и идеализм резко отличались от немецкого. И даже английского.
– Лефорт и Яков Брюс были далеко не романтиками и идеалистами, - решил поговорить Андрей Петрович.
– И кровь Павла замешана на немецком "молодом пиве". Впрочем, это косвенно подтверждает ваши соображения.
– О! Отлично! У нас есть лидер конкурса! Не отставайте, друзья!
Андрей громко спросил, включаясь в игру:
– Меня, Борис Ильич, уже лет 30 занимает вопрос: по какой причине Павел пытался вызвать на дуэль Наполеона. Я думаю, это личный повод. Хамство француза.
– О-го-го!
– Борис Ильич даже приподнялся и посмотрел в конец автобуса.
– Я "таки кое-что имею вам сообщить" по этому сложному вопросу. Есть всего два документа, в которых вскользь упоминается, что Наполеон в наглой форме требовал от Павла "вернуть" ему какую-то часть реликвий Мальтийского ордена.
– Но барон Гомпеш официально передал их русскому императору, - осторожно заметил Андрей.
– Может не все русскому, и не все официально?
– Да, возможно была двойная игра... Тройная. Павлу довелось править в тот отрезок времени, когда на исторической сцене был театр абсурда. Извините, не могу точнее ответить.
– Спасибо.
Автобус остановился у ворот парка. Борис Ильич вышел первым, встал неподалёку, раскуривая трубку. Когда Андрей проходил мимо него, их взгляды встретились.
– Извините, вы не учились в аспирантуре ЛГУ в 80-х?
– спросил Андрей Петрович.
– Да, потом работал там на кафедре "Отечественной истории".
– Я тоже. Только на кафедре "Древней истории и средневековья". Андрей, - он подал руку.
– Да, да, я вас, Андрей, сейчас припоминаю. Вы ученик Г.Н. Богдано?вича?
– Да. А ваша фамилия... э... Поварской? Борис Ильич Поварской.
– Да, точно, - Борис радостно заулыбался и тоже крепко пожал руку Андрея.
Подошла женщина-экскурсовод. Затараторила резкими негармоничными обертонами:
– Быстренько, быстренько, в кучку, в кучку... Самый поэтичный из Петербургских пригородов... Сначала парк, затем Дворец.
Андрей не пошёл вместе с группой. Ему хотелось эти полтора часа погулять одному. А во Дворец он подойдёт в оговорённое время.
– Мужчина, вы куда? Пропустите интереснейший рассказ, - занудила тётка.
– Вы уверены, что он будет интересным?
– зло спросил Андрей, но потом добавил мягче.
– Я тут лет 35 назад клад закопал, пойду, откопаю.
Борис Ильич прыснул, сказал Андрею "Удачи!" и ушёл в направлении Дворца.
Во Дворец Андрей Петрович зашёл с группой. Он всё же прислушивался к дамочке-экскурсоводу, хотя и бродил на нужном звуковом удалении от её проржавевшего голоса. Вдруг интуиция зацепится за какую-то мысль, слово, образ, и придёт Знак, и упадёт он зерном в пашню подсознательного и затем прорастёт в матрице рационального.
"Храм Весты выточен собственноручно Марией Фёдоровной из слоновой кости..." - услышал он экскурсовода.
Неожиданно для себя он спросил:
– Говорят, Мария Фёдоровна очень была огорчена тем, что среди многочисленных её талантов не было одного: она не умела петь...
– Она пела прекрасно!
– гордо соврала дамочка, будто речь шла о ней самой.
"Она ещё и двоечница!" - огорчённо подумал Андрей. Далее по залам быстро проследовал один и вышел на воздух.
Когда группа рассаживалась в автобус, а Борис Ильич и Андрей в сторонке предавались воспоминаниям, к ним подошла эта дамочка-горе-экскурсовод и, отдав Борису какую-то деловую бумагу, спросила заносчиво Андрея:
– Ну что, нашли клад?
– Конечно.
– И где же он?
– О, это вы, мадам. Но я его должен закопать обратно, - обрезал Андрей Петрович.
Женщина вспыхнула, бросила виноватый взгляд на Бориса и быстро засеменила обратно во Дворец.
– Зачем ты так, Андрей?
– Нужно учить, нужно готовиться к занятиям, тем паче - к лекциям!
– ещё раз обрезал доцент.
– У ней зарплата уборщицы, муж недавно бросил... Ты хочешь видеть дам-экскурсоводов с породой и статью Ани Жирардо и Катрин Денёв?
– убеждал добрый Борис Ильич.
– Да, точно!
– Андрей хлопнул приятеля по плечу.
– Анна и Екатерина! Эти имена.
– Что с тобой?
– Они. Эти дамы были в моём сне!
– Неплохие дамы тебе снятся! Неслабо, весьма, - удивлённо бормотал Борис.
Он предложил Андрею сесть рядом с ним.
– Люди устают, дремлют. На обратном пути мы можем поговорить.
– С удовольствием, - подтвердил Андрей.
– Только давай на "ты".
– Правильно, мы же из одного гнезда.
Борис Ильич немного поговорил с народом и выключил микрофон. Вопросов пока не было.
– Борис, можно я задам три вопроса по теме экскурсии? О Марии Фёдоровне.
– Валяй!
– Первый: она умела петь?
Вопрос был подленький, на "засыпку". Ответ-то Андрей знал.
– Нет, и очень переживала по этому поводу...
– спокойно ответил Борис Ильич.
– Второй: императрица любила изящные дорогие безделушки. В запасниках Павловска их больше, чем в запасниках Гатчины?
– Да, намного больше.
– Третий: была ли у неё некая золотая шкатулка, напоминающая, ну, что ли, укладку для яиц, очень старинная, с такими вот углублениями.
– Я не знаю, Андрей. Могу лишь сказать, что она ведь ещё очень долго жила в Павловске и после смерти мужа, - Борис задумался.
– А ты знаешь, ведь Павел любил перепелиные яйца. Может и она ела их для улучшения голоса и