Малыш: мамино счастье
Шрифт:
«…И ничего не могу ему дать!»
Чувство вины у моей подруги Ольги родилось почти одновременно с сыном Максимом. Оля до сих пор не может себе простить, что в роддоме не взяла Максика в свою палату, а по настоянию врача оставила его на период собственного восстановления в детском боксе. Он лежал там один, плакал, и никто к нему не подходил. Подруга ругает себя за то, что в первый месяц жизни также лишила сына материнского тепла, поскольку находилась в ужасном депрессивном состоянии.
Но самым главным своим упущением она считает слишком поспешное прекращение лактации. С тех пор прошло уже несколько лет, но Оля все еще винит себя в том, что смалодушничала, не была настойчивой, быстро сдалась, а надо было бороться за каждую каплю. Подруга говорит, что все эти годы помнит о своих «преступлениях» и потому
Со временем к этому давнему зацементированному комплексу вины добавилось еще два ряда кирпичной кладки. В принципе, ничего сверхъестественного, все как у всех: стыд за неконтролируемые вспышки гнева и угрызения совести по поводу того, что Оля мало занимается с Максиком.
– Об этом не то что говорить – думать стыдно! – грустно улыбается она. – Я с ним мало играю и ничему не учу. Все нахожу какие-то отговорки и оправдания, что ему это неинтересно, он неусидчивый, меня не слушает, убегает. А надо уже признаться самой себе: это не ему неинтересно, а мне!.. Я долго мучилась, видя, что ничему не могу его научить. Потом поняла: единственное, что я могу дать своему сыну – это любовь и ласку. Так пусть в его жизни этого будет с избытком. А там уж как получится…
Нашим мальчикам фатально не везет. Их с детства приучают к тому, что надо быть «настоящим мужиком», не плакать, не ныть и уметь держать удар. А потому часто мамы (а папы и подавно) буквально обкрадывают сыновей своей лаской, ограничивают объятия и поцелуи, стыдят за слабость, слезы и неумение постоять за себя. В итоге, целостность личности у таких мальчиков нарушается: ее «женская» часть (умение любить, проявлять нежность, сочувствие или показывать свою боль) не развивается, отмирает. И вырастают потом «настоящие мужики», да, неспособные ни проявить свои чувства, ни понять чувства другого…
Мы мечтаем, чтобы нас окружали чуткие, заботливые мужчины. Но мало кто знает, что внимательные мужья как раз и вырастают из таких вот «мамсиков», которых когда-то, в детстве, научили любить. А потому целуйте своих мальчиков (девочек, конечно, тоже), прижимайте к себе, не отрицайте их «женственность», их чувства, не бойтесь, что они вырастут неженками. Когда придет время, «мужские качества» возьмут верх. Любовь – это самое главное, что вы можете им дать.
Растить или работать?
Моя подруга Соня вышла из декретного отпуска на работу, когда ее Кристине было 9 месяцев. Она не раз взвешивала все «за» и «против», долго и нудно ругала себя за тоску по офису и коллективу, но все равно вернулась в них, чтобы не потерять перспективное место. Ведь для нее так важны карьерные ступени, и она так ценит свою финансовую независимость. Маленькой Кристине нашли няню.
– Конечно, сначала меня просто раздирало чувство вины, – говорит Соня. – Бросила кроху, перепоручила чужому человеку, не вижу весь процесс ее взросления в непрерывности…
Особенно больно было видеть дочкины глаза перед уходом на работу.
– Кристина не плакала, не кидалась на ручки, но мне казалось, она ужасно боится, что вот сейчас я уйду и больше не вернусь. Не знаю, может, это я все придумала, и никакого страха у нее на самом деле и не было. Но какие-то ее взгляды и движения, совсем еще неуклюжие, поддерживали во мне эту мысль. И очень долго я шла в офис с комком в горле, чувствуя себя просто исчадием ада. Сердце рвалось обратно, к брошенному ребенку. Но стоило только переступить порог офиса, как меня уже тянуло к рабочему столу, телефону и чашечке кофе. Я отвлекалась, видела все плюсы своей работы, и на душе становилось легче.
Постепенно жизнь вошла в новую колею, и у Сони с Кристиной даже установился особый ритуал – по утрам девочка с няней провожали маму до лифта и с улыбкой махали ей ручкой.
– Все психологи говорят, что детям нужны изо дня в день повторяющиеся ритуалы. Это дает им ощущение безопасности. И на нашем примере я поняла, что это не пустые слова, – говорит Соня.
От все еще преследовавшего ее чувства вины подруга спасалась аутотренингами. Она уговаривала себя, что сидеть дома – не значит заниматься ребенком все 24 часа в сутки. Что важно не количество проведенного вместе времени, а его качество.
– Ну, сидела бы я с Кристиной дома, что дальше? Чем бы занималась? Висела над душой с бесконечными ладушками или в Интернете торчала бы? Нет, что там говорить, работа очень дисциплинирует. Она дает понимание ценности времени и общения с близкими. Ведь я, соскучившись по дочке, с радостью бегу после работы домой. И каждая минута, проведенная вместе, нам обеим очень дорога.
Впрочем, Соня признается, что, как ей кажется, в ее девочке все еще живет страх потерять маму. Кристина может просто подойти к ней и молча обнять. Прижаться щекой к руке. Взобраться на колени и уткнуться в шею. И кто знает, что творится в этот момент в душе у маленькой девочки, которая еще не может выразить свои чувства словами.
– В принципе, я рада, что у меня все так в жизни получилось, – резюмирует Соня. – Не было у меня того перебора, который случается со многими мамочками: насиделись с детьми в четырех стенах до такой степени, что уже ни дом, ни детей, ни мужей видеть не могут. Но иногда, очень-очень редко, но все-таки я жалею. О том, что вижу, как растет моя дочка только по вечерам и в выходные. Все свои рывки в развитии она сделала без меня, а я как будто приходила к концу выступления, к финальным аккордам, пропустив все самое интересное. Но я стараюсь об этом не думать. В этой жизни сложно найти золотую середину. А так, по крайней мере, у меня не будет повода в сердцах обвинить ребенка в том, что он помешал моим карьерным планам.
Ребенок и работа: можно ли совместить?
Если работа – не более чем средство заработать на жизнь, то мама, разрываясь между ребенком, бытом и своими профессиональными обязанностями, неизбежно будет испытывать напряжение, тягостное чувство неудовлетворенности и вины.
Если же работа приносит не только деньги, но и удовлетворение, чувство самореализованности, то дети, как правило, не только не страдают от маминого отсутствия (разумного, безусловно), но и получают определенные преимущества: общение с детьми у работающих мам становится более содержательным. Любимое дело дает маме ощущение того, что она живет полной жизнью. А если маме хорошо, то и малыш тоже будет счастлив.
Но с другой стороны… Если женщина первые годы хочет реализовать себя только в ребенке – это нормально и естественно. И это вовсе не значит, что по мере его взросления у нее не будут появляться свои, автономные, не связанные с ним интересы. К работе, любимому делу можно вернуться и через год-другой, а время, которое можно полностью посвятить своему малышу, не повторится больше никогда…
Главное здесь – это внутренняя гармония и ощущение, что ты живешь так, как хочешь, а не подлаживаешься под внешние обстоятельства.
Ребенок – губка
Когда наша Даша была совсем маленькой, я, помнится, очень боялась, что мой ребенок вырастет каким-то «не таким». Недобрым, нечутким, невоспитанным, нецелеустремленным, завистливым…
В принципе, давно доказано: подрастая, малыш во всем копирует своих родителей (их лексикон, жесты, даже привычки), перенимает их по ведение, жизненную позицию и отношение к миру. Но в это как-то не очень верится, пока не убедишься на себе.
Отлично помню первый, так поразивший меня случай. Когда Даше было чуть больше двух лет, мы всей семьей отправились в отпуск на Черное море. А там, естественно, солнце, горный воздух, отменный аппетит и сочная кавказская кухня. Почти каждый день обедать или ужинать мы ходили в прибрежные кафешки. И вот после нескольких таких трапез наблюдаю я «картину маслом». В очередном кафе подходит к нам официантка, муж мой открывает рот, чтобы продиктовать заказ, но… его уже опередила маленькая Даша, только-только научившаяся складывать слова в предложения.