Малыш
Шрифт:
Графу была изложена история с бумажником. Он помнил, что его папенька, покидая дом адвоката, держал бумажник в руках, а покидая Ньюмаркет, положил его не в карман шубы, а на подушку заднего сиденья.
— Вы уверены, граф Эштон? — спросила маркиза.
— Да, миледи, и не думаю, что бумажник мог выпасть из кареты.
— Из этого следует, — заметил лорд Пайборн, — что, когда мы вернулись в замок, бумажник находился еще в карете…
— И значит, он был похищен кем-то из слуг, — заключила леди Пайборн.
Граф Эштон придерживался того же мнения. Он абсолютно не доверял этим негодяям; всех слуг он считал либо ворами, либо шпионами, — а чаще всего, и теми и другими, — и полагал, что их следовало нещадно сечь розгами, как это проделывали с крепостными в старой доброй Англии. Откуда граф взял, что в Великобритании когда-то были крепостные? Он тут же выразил сожаление, что маркиз и маркиза не выделили лично ему лакея или хотя бы грума [154] . Вот тогда он смог бы показать, что значит твердая рука настоящего господина, уж он бы… и т. д. и т. п.
[154] Грум — слуга, ухаживающий за лошадьми и помогающий хозяину в конных поездках (подсаживающий его в седло или в экипаж, сторожащий экипаж и т. д.).
Отлично сказано! Следует признать, что так мог говорить лишь человек, в чьих жилах текла кровь Пайборнов!
Одним словом, стало ясно, что бумажник был похищен не иначе как кем-то из слуг, а посему следовало немедленно провести расследование и все, на кого падет хоть малейшее подозрение, будут немедленно выданы полиции, раз уж лорд Пайборн лишен «законного» права самолично чинить суд и расправу.
Когда вопрос был решен, граф Эштон нажал кнопку звонка, и спустя несколько мгновений перед их милостями предстал управляющий.
Мистер Скарлетт, управляющий лорда Пайборна, являл собой классический тип смиренника и ханжи, которого дружно ненавидела вся челядь. Обладая слащавыми манерами и лицемерными ужимками, он именно так, методично и лицемерно, мягко и ласково, мучил подчиненных, как бы гладя их когтистой лапой.
В присутствии маркиза, маркизы и графа Эштона он напустил на себя вид церковного сторожа, представшего перед священником.
Ему пересказали суть дела. Бумажник, вне всякого сомнения, был положен на подушку сиденья, где должен бы находиться и в данный момент, но его там не оказалось.
Мистер Скарлетт принял сообщение как непреложное, поскольку так считали лорд и леди Пайборн. Сам он, правда, бумажника не видел. Он встречал карету, согнувшись в почтительном поклоне, а поскольку было темно, мог ли он разглядеть, был ли бумажник на сиденье? Но раз господа уверены…
Возможно, мистер Скарлетт и высказал бы мысль о том, что бумажник просто выпал из коляски на дорогу… Но от подобного умозаключения он предпочел воздержаться, ведь это указывало бы на невнимательность со стороны самого лорда Пайборна. Поэтому управляющий лишь скромно заметил, что в бумажнике, по-видимому, находились важные документы… Разумеется, поскольку он принадлежал… поскольку он имел честь принадлежать столь важной особе, как хозяин замка, не правда ли?
— Без сомнений, — подтвердила важная особа. — Итак, совершено похищение…
— Скажем: кража, с позволения вашей милости, — уточнил управляющий.
— Да, кража, мистер Скарлетт, и не только довольно значительной суммы денег, но и бумаг, подтверждающих права нашего рода по отношению к нашим подданным!
И кто не видел, какие чувства отразились на физиономии управляющего при мысли о том, что крестьяне могут посметь вспомнить о своих правах перед лицом благородного семейства Пайборн, — гнусность, просто немыслимая во времена, когда привилегия происхождения являлась общепризнанной, — нет-нет, кто не видел возмущения мистера Скарлетта, его трясущихся от негодования рук, воздетых к небу, его опущенных долу глаз, кто не видел всего этого, тот даже не может представить себе, до каких высот притворства может подняться святоша.
— Но если кража имела место… — сказал он, выдержав театральную паузу.
— То есть как это «если имела место»? — сухо прервала его маркиза.
— Извините, ваша милость, — поспешил добавить управляющий, — я хочу сказать… раз она имела место, значит, ее мог совершить только…
— Кто-нибудь из наших слуг! — заявил граф Эштон и взмахнул хлыстом, совсем как средневековый феодал.
— Соблаговолите начать расследование, мистер Скарлетт, — продолжал граф Пайборн, — дабы выявить виновного или виновных, и на основании данных ими под присягой показаний добейтесь вмешательства правосудия, раз в своем имении мы уже не вольны вершить суд сами!
— А если расследование не даст результатов? — спросил управляющий. — Каким будет решение вашей милости?
— Все слуги будут уволены, мистер Скарлетт, все до единого!
Засим управляющий откланялся, маркиза удалилась в свои покои, а граф Эштон вернулся в парк к любимым собакам.
Мистер Скарлетт тут же взялся за возложенное на него поручение. В том, что бумажник выпал из кареты по пути из Ньюмаркета в замок, сомнений у него не было. Это было ясно как день, хотя и свидетельствовало о небрежности лорда Пайборна. Но уж раз господа требуют, чтобы был установлен факт кражи, он это сделает… раз нужно найти вора, он его найдет… даже если для этого придется переписать на бумажках имена всех слуг, сложить записки в шляпу, а затем сделать вором того, чье имя будет вытащено наугад.
Итак, выездные лакеи, камердинеры, горничные, шеф-повар, кучера, конюхи — все предстали перед управляющим. Разумеется, они все как один заявили о своей невиновности, и, хотя у мистера Скарлетта было свое мнение на сей счет, он не поскупился на самые грязные намеки, угрожая сдать всех полиции, если бумажник не будет найден. Украдена не только крупная сумма в сто фунтов стерлингов, но и подлинные документы, подтверждающие права лорда Пайборна и необходимые для предстоящего процесса… А что, если кто-нибудь из слуг решил предать своего господина в пользу крестьян? Кто поручится, что он не был подкуплен?… Ах так, молчите, ладно… но уж дайте только схватить негодяя, и самым меньшим наказанием ему будет каторжная тюрьма на острове Норфолк… [155] Лорд Пайборн всемогущ, и украсть у него все равно, что у члена королевской семьи…
[155] Остров Норфолк стал британской колонией в 1788 году. В числе первых поселенцев было 15 каторжников; позднее в течение 26 лет был уголовной колонией; последние заключенные были в 1814 году эвакуированы на остров Тасмания.
Так говорил мистер Скарлетт всем, кого допрашивал. К сожалению, никто не захотел сознаться в преступлении. Тогда, закончив скрупулезное расследование, управляющий отправился доложить лорду Пайборну, что оно не принесло никакого результата.
— Они сговорились! — заявил маркиз. — И не исключено, что уже поделили добычу между собой…
— Думаю, ваша милость совершенно правы, — не замедлил с ответом мистер Скарлетт. — На все вопросы они отвечали одинаково. А это ясно показывает, что все они в сговоре…