Малыш
Шрифт:
— Это уже море? — спросил Боб.
— Нет… пока только его маленький кусочек, — ответил Малыш.
— Оно еще больше?…
— Да… даже конца не видно.
Но, поскольку паром ходил только до Куинстауна, Боб так и не увидел то, что так хотел лицезреть.
Зато здесь можно было увидеть сотни самых различных судов, от каботажных [181] до огромных океанских. Объясняется это тем, что Куинстаун является и местом стоянки судов, и портом-поставщиком. Огромные океанские лайнеры, курсирующие между Англией и Америкой, заходят сюда из Соединенных Штатов специально, чтобы отправить телеграммы, которые, в результате, приходят к адресатам на полдня раньше. Отсюда отплывают суда в Лондон, Ливерпуль, Кардифф, Ньюкасл, Глазго, Милфорд и другие города Соединенного Королевства, — короче, грузооборот порта превышает миллион двести тысяч тонн.
[181] Каботаж — плавание морских судов между портами одного государства; здесь имеется в виду малый каботаж, то есть плавание в пределах одного и того же моря.
Боб просил кораблей!… Прекрасно! Вот он их и увидел, да еще в таком количестве, о каком и мечтать не мог — да и Малыш тоже. Одни швартовались у причалов или стояли на якоре, другие входили в порт или отваливали от пирсов, третьи прибывали из-за моря; некоторые радовали взор изящными парусами, наполненными ветром, другие вспенивали воды Коркского залива мощными винтами.
И пока Боб пожирал глазами всю эту кипучую жизнь залива, Малыш размышлял о бурной коммерческой деятельности, разворачивавшейся перед его взором, о богатых товарах, спрятанных в трюмах: тюках хлопка и шерсти, бочках вина и бочонках с крепчайшей водкой, известной под названием «три-шестых», мешках сахара, коробках с кофе. Он думал о том, что все это продается… все покупается… что здесь кипит деловая жизнь…
Однако стоило ли задерживаться на причалах Куинстауна, где неисчислимые богатства соседствовали — увы! — с ужасающей нищетой. Повсюду бродили беспризорные дети и бездомные старухи, рывшиеся в морской тине, что осталась на берегу после отлива, а у каменных тумб нищие дрались с собаками из-за отбросов…
Мальчики снова сели на паром и вернулись в Корк. Прогулка была, конечно, интересной, но и обошлась им довольно дорого. Завтра надо будет подумать о том, как бы исхитриться зарабатывать больше, чем приходится тратить, а то столь дорогие их сердцу гинеи растают как лед в кулаке. Пока же лучше всего, пожалуй, улечься на тюфяк на постоялом дворе, что они и сделали.
Нет нужды подробно описывать, как Малыш, а с ним и Боб, провели шесть месяцев в Корке. Долгая и суровая зима могла бы кончиться печально для ребятишек, менее привычных к голоду и холоду. Нужда превратила одиннадцатилетнего мальчугана в мужчину. Если раньше, у мегеры, он жил, не имея буквально ничего, то теперь, обходясь «малым», ему, а вместе с ним и Бобу, удавалось как-то существовать. Частенько на ужин им приходилось делить одно яйцо на двоих, и они по очереди окунали в него ломоть хлеба. Но ни разу они не попросили милостыню. Боб понял, что попрошайничать стыдно. Ребятишки старались найти какую-нибудь мелкую работу: выполнить поручение, сбегать на стоянку за экипажем, поднести багаж, иногда довольно тяжелый, прибывшим на вокзал пассажирам и т. п.
Малыш старался тратить как можно меньше из жалованья, полученного в замке Трэлингер. Однако частью этих денег пришлось пожертвовать сразу же после прибытия в Корк. Ведь надо было приодеть и обуть Боба. Но зато как обрадовался мальчуган, когда надел совершенно новенький «костюм» за тринадцать шиллингов! Не мог же он ходить в лохмотьях, босоногий и простоволосый, если его старший брат был одет довольно прилично. Сделав крупную покупку, они решили, что впредь будут жить только на те несколько пенсов в день, что им удастся заработать. И, частенько бродя с подведенными животами, друзья завидовали Бёку, которому худо-бедно, но всегда удавалось раздобыть что-нибудь съестное.
— Я хотел бы стать собакой! — заявлял в таких случаях Боб.
— Да, привередой тебя не назовешь, — усмехался Малыш.
Что касается платы за каморку, то они ее вносили всегда в срок. Поэтому хозяин, симпатизировавший мальчуганам, изредка угощал их тарелкой наваристого горячего супа. И конечно же они могли принять без стыда это угощение.
И если Малыш берег как зеницу ока оставшиеся после первых безумных трат два фунта, то только для того, чтобы воспользоваться подвернувшейся возможностью и «вложить их в дело». Именно так он выражался! Слыша от Малыша подобные выражения, Боб всегда делал круглые глаза. Тогда Малыш объяснял ему, что это значит купить что-то, а затем перепродать дороже, чем было куплено.
— А оно съедобное?… — интересовался Боб.
— Когда как, по-разному.
— Лучше бы съедобное…
— Это почему же, Боб?
— Да ведь если мы не продадим товар, то сможем съесть сами!
— Э, Боб! Да ты уже стал разбираться в коммерции! Но главное в этом деле — уметь угадать, что именно следует купить, и тогда ты всегда сможешь выгодно продать!
Вот о проблеме получения выгоды и размышлял постоянно наш герой и даже предпринял несколько попыток в этом направлении, кстати, весьма удачных. И если торговля почтовой бумагой, карандашами и спичками не принесла из-за большой конкуренции почти никакого дохода, то продажа газет на привокзальных улицах пошла успешнее. Они с Бобом были такими забавными, выглядели такими честными и так мило предлагали свой товар, что устоять и не купить у мальчонок ежедневную газету, железнодорожный справочник, расписание или дешевую книжонку было просто невозможно. Уже через месяц Малыш и Боб имели каждый свой лоток, на которых аккуратно были разложены газеты и брошюры, так чтобы бросались в глаза заголовки и картинки, и всегда у них был запас мелких монет, чтобы дать сдачу покупателю. Бёк, разумеется, неотлучно находился рядом с хозяином. Похоже, он считал себя если не компаньоном, то, уж во всяком случае, служащим! Время от времени он хватал газету зубами и, подбегая к прохожим, совершал такие уморительные, такие выразительные прыжки, красноречиво предлагая свой товар! А вскоре ему на спину приспособили корзину, где были со вкусом разложены разные издания, а на случай дождя имелась даже клеенка.
Идея использовать верного пса принадлежала Малышу и оказалась весьма стоящей. Чтобы завлечь покупателей, ничего лучше, чем Бёк с таким серьезным, таким гордым видом выполнявший возложенные на него обязанности, нельзя было и придумать! Правда, возня и игры с соседскими собаками уже не для него! И стоило уличным дворнягам только приблизиться к умному псу, как четвероногий разносчик газет встречал их глухим ворчанием и обнажал страшные клыки! В округе только и говорили, что о собаке маленьких продавцов газет. Товар покупали прямо у него. Покупатель брал из корзины то, что ему было нужно, и опускал плату в копилку, висевшую у Бёка на шее.
Ободренный успехом, Малыш уже подумывал о расширении «Дела». К газетам и брошюрам он добавил и новый товар — коробки спичек, пачки табаку, дешевые сигары и т. п. И вскоре Бёк стал настоящей ходячей лавкой. В некоторые дни он приносил большую выручку, чем его хозяин, который не только не завидовал помощнику, но, напротив, старался поощрить каким-нибудь лакомым кусочком и ласковым словом. Три этих существа, два мальчугана и собака, образовали такую дружную семью, что дай Бог всем остальным быть такими же!
Малыш вскоре убедился, что Боб обладает острым, живым умом. Будучи не столь практичным, как его старший брат, семилетний мальчуган обладал жизнерадостным характером, природная веселость била в нем через край. Поскольку он не умел ни читать, ни писать, ни считать, Малыш, разумеется, тут же поставил перед собой задачу обучить его для начала алфавиту. Ведь должен же мальчишка уметь прочитать названия газет, которые продает! Бобу это занятие понравилось, и благодаря своему прилежанию и терпению учителя он делал большие успехи. От крупных букв в заголовках они перешли к мелкому тексту в колонках. Счет и письмо дались Бобу несколько труднее. Но, в общем, в какой-то степени он постиг и эту премудрость! В своих мечтах он уже видел себя служащим книжной лавки, управляющим магазина, принадлежащего Малышу и находящегося на самой красивой улице Корка, с прекрасной витриной и грандиозной вывеской «Книготорговля». Следует заметить, что Боб уже получал небольшой процент с прибыли, и в его кармане уже позвякивали честно заработанные пенсы. Поэтому при случае он непременно подавал монетку маленьким нищим, просящим милостыню. Не вспоминал ли он при этом времена, когда сам бегал по дорогам за экипажами?…