Малышка с секретом
Шрифт:
— Не знаю, ну может ничего страшного… На поле поедет отойдет… — бормотала девочка.
— Так, они сегодня дома остаются…вроде. — сказала я.
— Да уж, ну ладно… поостынет никуда не денется… удовлетворенно проговорила сестра.
Мы вышли из бани и пошли в избу. Войдя в горницу увидели матушку, возящуюся у печи и греющую, оставшуюся с праздника, кашу. Не дожидаясь просьбы стали накрывать на стол, я расставляла стаканы и ложки, Боянка доставала с полки миски, пироги, а затем разлила молоко по стаканам. Я приметив в углу у печи маленькую, травяную метелку, стала сметать с пола
— Доча пойди, позови всех к столу… — обратилась она к Боянке.
Сестра кивнув, встала с лавки и пошла во двор, созывать мужчин. Матушка села на лавку рядом со мной и оперла голову о руки, стоящие домиком локтями на столе. Женщина была удручена и задумчива. Я молча наблюдала за ней и не найдя чего получше, просто прижалась к ее боку крепко обняв, матушка посмотрев на меня, обняла в ответ. Так мы и сидели, пока все не собрались. Усевшись за столом, все принялись завтракать. Атмосфера была отвратительной, все понимали, что что-то не так, но никто не хотел выяснить, в чем причина. Ну, не мне здесь порядки менять, явно, так что, я тоже молча ковырялась в своей тарелке. Позавтракав, все разбрелись по двору, заниматься кто чем.
Сегодня матушка решила заняться стиркой, видимо, так она боролась с плохим настроением, потому что грязных вещей было немного и обычно, ради такого количества, матушка стирку не затевала. Я бродила по двору, пока они с Боянкой выстирывали белье в бане. Заскучав, отправилась на огород, прополола грядки, медленно переходя от одной к другой, по выщипывала траву в междурядьях. Подумав, решила заняться гимнастикой и отойдя на свободный пятачок, сделала зарядку. Не решив, чем еще заняться, ушла под свою яблоню и просто сидела и наслаждалась теплыми солнечными лучами, бегающими по моему лицу, сквозь листву.
Умудрившись задремать, проснулась услышав, что в бане открылась дверь и раздался матушкин голос,
— Ну вот щас отполощем на реке и все пойдем обедать, хорошо, что стирки пока не много скопилось… — говорила уже весело матушка.
— Да хорошо, пойдем скорее, а то я Цветке сказала, что приду к ней сегодня. — проговорила Боянка.
Я поднялась со своего места и направилась к ним, оглядев наших хозяюшек, приметила у обеих по корзине белья в руках и увязалась за ними на речку. Шли мы неспешно, матушка была довольной и радостной, я решила не терять возможность и спросила:
— Мам, а почему вчера во время обряда, когда Боянка по лавке ходила, колокольчики звякнули и свет вспыхнул? — заглядывая в лицо матушке, обогнала я ее.
— Так предки услышали, вот и знак подали, что пора, значит сила в поневу вошла… — ответила улыбаясь, глядя на меня женщина.
— А,как она в поневу входит?
— Ну… слова ритуальные, что Боянка произносила прадедов наших на обряд призвали… а те силу свою, что их души после смерти имеют, в поневу поместили и когда наполнилась она, они знак дали, что пора ее забирать… тогда Боянка и впрыгнула… — объяснила матушка.
— А-а-а, ясно, а зачем она вчера, до обряда, на реке стояла? — спросила заинтересованно я.
— Чтоб тело свое для силы, дарованной очистить, чтоб ничего мирского не помешало. — пояснила она.
— А что за песенки все пели?
— А, это зазывалки ритуальные, их еще бабки наши пели и вот когда на обряды ходишь, когда в возраст войдешь, тогда и разучиваешь, пока поешь вместе со всеми… — довольная моим любопытством отвечала мама.
— А венки зачем в реку кидали? — спросила я, подпрыгивая по дороге.
— Чтоб предков с обряда отпустить. Боянка ведь их призвала, и им сказать нужно, что больше не надобна их помощь. Вот венки в реку и кидаешь, а души их за венком по реке уходят, а там уж куда им положено возвращаются. — ответила матушка.
— А почему мужчинам нельзя на обряде быть?
Матушка весело рассмеялась и сказала: — Все почемучка моя, потом как-нибудь расскажу, пришли уже, хватит прыгать. Вон иди по бережку побегай, да травок каких собери, чтоб не скучать, пока мы тут возиться будем.
Я немного расстроилась, что больше мне на вопросы ответов не получить.
— Редко такое бывает, когда матушка мне практически на все, отвечает, а не отмахивается. — думала я. — Ну ладно, все равно стоять и смотреть бес толку, пойду прогуляюсь, все какая никакая физкультура…
Оглядевшись по сторонам, выбрала левую и пошла, в сторону растущих неподалеку ивовых деревьев.
— Солнце высоко, хоть в тенечке посижу. — решила я.
Уже почти дойдя до ближайших ив, услышала чьи-то голоса. Мужской гулкий и женский высокий, которые тихо переговаривались, скрытые от меня, висящими ветвями деревьев. Не желая подслушивать, я хотела было развернуться и уйти, как услышала и узнала голос отца, в мужском голосе беседующих.
— Я же тебе говорил не дело это… Выяснили же уже давно все… Что ты никак старое забыть-то не можешь? — обращался батюшка к женщине раздраженно.
Я замерла на месте, если честно, я безумно испугалась. — Что он здесь делает? Что за баба там с ним? Он что к любовнице бегает, а мы и не знаем? А мне то что теперь со всем этим делать? — все эти вопросы пронеслись в моей голове за секунду. Я стояла на месте, вытаращив глаза, смотря в никуда и прислушиваясь, хотя больше всего, мне хотелось сбежать отсюда и чтоб ничего этого не было, и чтобы я не знала о том, что батька встречался у реке с какой-то женщиной…
— Гоймир, ну как забыть? — отчаянно говорила женщина. Я ведь так и люблю тебя. А ты на этой «дочке Бояровой» женился, ты ж, мне мстил тогда, я же знаю… — говорила умоляя и сердясь женщина.
И тут я узнала этот голос! Это Чернава, жена нашего старосты Юско! Я узнала ее, по этим ехидным ноткам, что слышала тогда в разговоре у колодца… Да как же так? Что ж, батька с этой курвой связался? У него мозги что ль отсохли? Или, он ее тоже все еще любит? Потому и прячутся они в этих кустах, чтоб не знал никто. Тут то разводов нет… Варвара в один из вечеров с матушкой ругалась, да так, что во всем доме слышно было, что мол жаль, что матушка развестись никогда не сможет, а так бы она ее и сейчас, прекрасно за другого замуж пристроила.