Мама для дракончика или Жена к вылуплению
Шрифт:
Тогда же я впервые увидела Дэни. Он стоял на лестнице и ревел из-за уроненного пирожного, и показался мне в тот момент ужасным ребенком: полноватый, раскрасневшийся, в измазанной чем-то одежде с растрепанными светлыми волосами. Широко раззявленный рот, красное лицо, глазки-щелочки, он тряс руками и топал ногами, не желая другие пирожные или печенья, ему нужно было именно то, что упало, оставив жирный след на дорогом ковре. Мне он в первый момент показался просто воплощением отца с таким же ужасным характером.
А потом он отвлекся от своего горя, закрыл рот и посмотрел на меня яркими зелеными глазами мамы, и внутри у меня что-то дрогнуло. Разбились в дребезги все подростковые
Я подошла к нему и просто обняла, не обращая внимание на грязную одежду и вымазанные в чем-то сладком пальцы. Теплый, маленький, хрупкий... мой братик. И кроме меня у него никого нет, а у меня никого нет, кроме него. Мы — семья. И тогда я решила, что буду за него сражаться со всем миром, что бы там ни было.
Глава 8
Герцог Эйнар Роквистер
Дом будто оживал, наполняясь детским топотом, смехом, разбросанными игрушками, шутками слуг, пересказывающими очередную проделку «маленького виконта», как они называли Дэниела. Семейное гнездо драконов менялось, но это в кой-то веке не раздражало. Пропали букеты цветов, которые прежде слуги расставляли в комнатах, вместо них появились композиции из живых трав в горшках и кашпо. Не потому что Камилла на правах хозяйки пыталась устанавливать свои правила, нет. Она лишь раз попросила Мелоди не ставить срезанных цветов в своей комнате, потому что кровь эльфов в ее жилах противилась медленно умирающим растениям. А дальше пошло-поехало.
Слуги полюбили герцогиню Роквистер на удивление быстро и норовили ей угодить во всем. Это было странно, учитывая, что я знал, как Ребекка им не нравилась. Конечно, мне никогда бы ничего не сказали, но это все равно заметно: по чуть недосоленному супу, поданному к столу в те дни, когда Ребекка заходила на обед, по нерасторопности мажордома, который заставлял ее ждать дольше обычного, по неаккуратности обычно идеально вышколенных служанок. Да и сплетни, шепотки — ни один дом от них не избавлен. Слуги дома дракона — не просто случайные люди, в основном это семьи, служащие здесь из поколения в поколение, принесшие клятвы преданности и молчания. Новичков мало, они проходят серьезные проверки и опутываются магическими контрактами. И все они чувствуют себя немного сопричастными к делам господина, немного семьей, будто бедные дальние родственники, не имеющие состояния, но имеющие собственное мнение о том, как правильно поступать хозяину-дракону.
Камилла им нравилась, хотя в начале, пока она еще болела, к ней отнеслись настороженно. Дэни приняли быстро и легко — это же ребенок, а Камилла... она не приказывала, не устанавливала иерархию, не настаивала на своем. Но ей это все было и не нужно. Она не стала настоящей хозяйкой дома, но ее будто бы взяли под свое крыло, жалели, заботились и старались всячески угодить.
Поэтому постепенно во всех комнатах и коридорах огромного особняка исчезли букеты, Камиллу аккуратно расспросили семена и саженцы каких цветов и трав закупить, какими амулетами помочь растениям. Она и сама взялась помогать, но редко и по малу, когда были силы. Однако, собственноручно созданные ею композиции заняли места в самых главных комнатах дома: гостиной и столовой. И кривое деревце меньше локтя в высоту, но с яркими резными кленовыми листочками — в моем кабинете.
— Я подумала,
— Спасибо, — кивнул я, ведь действительно черная глина и зелень хорошо гармонировали с темным полированным деревом стола и малахитовым письменным набором.
Камилла, даже обессиленная, умирающая, подолгу лежащая в кровати, умудрялась привносить в мой дом жизнь, которой здесь давно не было. Отец погиб, когда мне исполнилось пятнадцать во время нападения нечисти на наши владения. Он выжигал толпы зомби, когда лич бросил копье и поранил его крыло. Отец всех уничтожил и решил, что все в порядке, рана пустяковая, не стал обращаться к лекарям. Когда он заподозрил, что на копье был яд, было уже слишком поздно.
После мама закрылась в своем горе, а я пошел в разнос. Она не могла со мной справиться. Я был их единственным выжившим ребенком, поздней радостью. Трое моих братьев были старше более чем на полсотни лет, и все погибли, служа Империи на дальних рубежах, в войнах со скальными великанами и ледяными волками. Самого младшего из них Император собственной властью лишил должности в армии, чтобы он вернулся к родителям и продолжил род, но он просто не видел себя в мирной жизни, снарядил корабль и отправился в дальнее плаванье, открывать новые земли для Империи. Однако, корабль налетел на рифы во время шторма. Дракон, конечно, обернулся и попытался улететь, но в него попала молния, и он упал в море. Как ни странно, часть людей, сопровождавших его, выжила на шлюпках и обломках корабля, а самый сильный из них — дракон — погиб, слишком рассчитывая на свою силу.
Родители долго горевали о потери всех своих сыновей, и мое рождение стало для них полной неожиданностью. Наверное, потому они и избаловали меня сверх всякой меры. Без отца мама не могла справиться со мной и решила отправить в пансион. О, с каким удовольствием я, пользуясь своей силой, измывался над более слабыми учителями-людьми, я не уважал никого, нарушал дисциплину, в результате чего меня раз за разом выгоняли из всех приличных заведений империи. Пока герцог Уильямс, друг отца, не помог матери устроить меня в закрытый горный пансион для сильных магов. Сперва она отнекивалась, боясь, что военная дисциплина пробудит во мне, как и во всех Роквистерах, желание служить Родине в армии, но потом ей пришлось все же согласиться.
Она умерла еще до того, как я выпустился из пансиона. Они с отцом были связаны древним магическим обрядом венчания, который уже не проводится. Этот обряд, как считается, делал драконий род более плодовитым, но побочным его действием было то, что смерть одного из супругов приводила к гибели второго. Магическая связь тянула вдовца на тот свет, потому что даже смерть не разрывала эти узы. Мама еще долго продержалась, вероятно, ради меня, но, едва она уверилась, что я больше не занимаюсь самоуничтожением, как ее силы истекли, и я остался один.
За столько лет я, как мне казалось, привык к одиночеству, к самостоятельности, к тому, что могу полагаться только на себя. Я не тяготился этим, хоть и думал о семье. Мысли о том, чтобы жениться, возникали, но всякий раз я боялся сложностей, скандалов, придирок. Сколько моих друзей рассказывали о странностях своих милых до свадьбы невест: одна заставляла мужа каждое утро есть овсянку на воде, считая, что это полезно; другая пыталась запретить мужу ходить в клуб для лордов; третья, забеременев, устраивала ужасные истерики вообще без всякого повода...