Мама по контракту
Шрифт:
— Мои парни заметили неподалеку две подозрительных тачки.
— Но… вдруг это просто обычные люди? — хватаюсь я за первую пришедшую на ум версию, как за спасительную соломинку.
— Обычные люди не ездят со стволами в бардачках, — хмыкает Лютый и поясняет, — Мы перехватили эти машины, так что да, мелкая, все серьезно.
— Не называй меня так, — упрямо встряхиваю я головой, лихорадочно запихивая вещи в сумку.
Препираюсь чисто на автомате, потому что внутри комом нарастает паника, да такая, что меня потряхивает от нервного напряжения.
— Эй, — Лютый перехватывает мою руку и, сурово сдвинув брови,
— Д-да, ладно… — бормочу я.
— Бритый отвезет вас в безопасное место и вернет тебе телефон. Не звони ни мне, ни своей матери, ни вообще кому бы то ни было знакомому. Я позвоню сам, если будет нужно. Это важно, Соня. Поняла?
Киваю вместо ответа и задаю волнующий меня вопрос:
— Мы что, одни с Лесей будем? И куда он нас повезет?
— Конечно не одни. У меня есть дом, оформленный на подставное лицо. Внизу под ним оборудован целый подземный этаж — это обычные комнаты, с вентиляцией и удобствами. Но главное, что снаружи вход никак не найти, если не знаешь, где находится дверь и как она открывается.
— Ничего себе, — изумленно присвистываю, — Подземный бункер?
— Можно и так сказать. Там безопасно.
— Тогда почему ты сразу не отвез нас туда?
— Потому что это крайняя мера. Там до сих пор не закончено обустройство, так что все оборудовано по минимуму. А еще это замкнутое пространство, причем не где-то — под землей, откуда тебе нельзя выходить на поверхность, чтобы тебя не увидели. Иногда это сильно шарахает по неподготовленной психике, особенно если сидеть там приходится больше, например, недели.
— А мы там долго будем находиться, да? — ежусь я. Почему-то мозг, как назло, подкидывает всякие ужастики и жуткие картины погребения заживо, и по телу пробегают неприятные мурашки.
— Нет. Я подключу всех, кого только возможно, чтобы наконец покончить со всем этим. Все будет хорошо, Соня, — Лютый почти неощутимо сжимает мои пальцы.
Я осторожно высвобождаю руку и киваю.
— Возьмешь сумки? — спрашиваю, глядя в сторону.
— Да.
Мы спускаемся вниз. Костя передает сумку Диме — одному из охранников, что жил здесь со мной, а сам берет на руки Лесю и направляется на улицу. Я на ходу успеваю подхватить несколько самых любимых ее игрушек. Если бы могла, взяла больше, но сейчас не до этого.
Лютый целует на прощание дочь и сажает малышку в автомобильное кресло. Обменивается со мной взглядом и с трудом заставляет себя произнести:
— Береги Лесю. И себя тоже.
— Ты повторяешься, — говорю я максимально сухо, но сердце предательски спотыкается.
— Знаю.
Мы смотрим молча в глаза друг другу и непонятное чувство жжения становится сильнее. После рассказанной Демидом истории об Элле, о том, что было между ними и что произошло потом, все перевернулось. Она так навсегда и останется для него прекрасным непогрешимым ангелом, потому что о мертвых априори всегда помнят только хорошее и теплое. Особенно если этот человек значил для тебя больше, чем все остальные в этом мире.
Меня так и подмывает сказать Косте кое-что важное, но… наверное не время. И не место. А еще не дают покоя мысли об Элле. Такой человек, как Лютый, никогда бы не стал уводить женщину друга, чтобы развлечься на пару
От этих мыслей так больно и тошнотворно. Словно сердце огромное-огромное и ему тесно в грудной клетке — оно ворочается, стонет, ноет внутри, переворачиваясь каждую секунду.
Я не Элла. Я так, развлечься. Только сейчас отчетливо понимаю, что в глазах обоих мужчин — и Демида, и Лютого — читалось это. Словно они поневоле сравнивали меня со своей бывшей. Искали общие черты, сличали, пытаясь определить, кто из нас в чем-то хуже, а кто в чем-то лучше.
Что-то мне подсказывает, что я проигрывала каждый раз.
Мелкая. Наивная. Глупая дурочка.
Наконец отмираю и отвожу глаза. Чувствую, что меня использовали. Поломали безжалостно, раскрошили в пальцах и вышвырнут, когда стану не нужна. И мне вдвойне стыдно, что прямо сейчас я думаю об этом, когда малышке за моей спиной угрожает опасность. Ношусь со своей глупой влюбленностью, как с писаной торбой.
Не ты первая, не ты последняя.
Пристегиваю Лесю к детскому креслу и сама забираюсь в машину на сиденье рядом с ней. Бритый садится на водительское место и заводит мотор. Наверное, уже получил все распоряжения от Лютого. Я на него не смотрю. Не прощаюсь. Мне все равно. Я должна только защитить малышку. И всё.
И всё.
Жаль только, что так трудно свыкнуться с этой мыслью.
Глава 27
Лютый
Соня держалась молодцом. Гордо. Даже взгляда жалостного или печального себе в его сторону не позволила. За это Лютый даже зауважал мелкую. Не каждый в таком возрасте способен быстро отпустить ситуацию. Это неприятно царапало изнутри, но все было правильно. Возможно, будь девчонка чуть постарше, он ее не отпустил бы, оставил себе. Если бы встретил в прошлой жизни. Сейчас, после Эллы, — нет. Не потому, что он любил эту женщину, а потому, что не хотел подвергать опасности Соню. Не хотел для нее участи Эллы.
Останься она с ним, и сразу станет одним из слабых мест. И он просто искалечит ей жизнь, как когда-то это произошло с бывшей. Лучше пусть возвращается в свою жизнь, с институтом и беспечной студенческой жизнью.
Лютый провожает машину взглядом с непонятной тяжестью на сердце. Как только Соня с Лесей уезжают, он сам направляется к припаркованному рядом авто.
— Поехали. Надо поболтать с теми молодцами.
Дорога занимает всего двадцать минут — чужие тачки остались брошенными еще на подъезде к Михайловскому, а вот парней его люди уже перевезли в ближайший дом, где жили сами все это время. Разузнать чьи они, откуда и зачем их вообще сюда послали, сейчас первостепенная задача. Хотя в целом понятно, зачем, но насколько серьезными были намерения? Просто выкрасть Лесю или, если пушки взяли, то уже убить? От этой мысли в крови буквально закипает кровь. Если так, то эти уроды поплатятся по полной. И допрашивать он их будет лично.