Мама, я демона люблю!

Тараторина Даха

— О, так ты испугалась, рыжуля? — протянул он столь нежно, что захотелось не усесться на сундук сверху, а спрятаться внутрь. Рок опустился рядом, закинул ногу на ногу и небрежно обнял меня за плечи, притягивая ближе с неестественной силой. — Так ты испугалась? — уточнил он, поигрывая моей косой.

Его пальцы скользили по волосам легко, быстро, почти невесомо, но в каждом движении была сила: вот сейчас схватит, намотает пряди на кулак и как следует дёрнет, опрокидывая на спину. И что будет тогда? На что способен разозлившийся демон?

— Испугалась, — прошептала я и заставила себя чуть уверенней добавить: — И сейчас ты тоже пугаешь меня, Рок. Мне это не нравится.

— Ей это не нравится! Какая прелесть!

Он сжал мой затылок, заставляя смотреть в полыхающие огнём глаза с какого-то дюйма. Раньше мне казалось, что от него пахнет пряными осенними листьями. Терпко, томительно… Нет. От него пахло серой. Он словно был пламенем, вынужденным мучить самого себя, чтобы гореть, чтобы не погибнуть.

— Пусти! Мне больно!

— А теперь ей больно! Ты уж определись, рыжуля, больно тебе или страшно. Знаешь, когда тебя пытают по-настоящему, это знание помогает выжить.

— Перестань!

— Перестать? — он коснулся кончиком носа моей скулы, вдыхая так сильно, словно пытался впитать запах навечно. — Стоило подумать об этом раньше. До того, как додумалась вызвать демона. Ты подписала договор, по которому я прямо-таки обязан показать тебе, что значит быть ведьмой, за тридцать три дня. Правильные методы с тобой не работают, так может, пора перейти к альтернативам?

Я не сразу поняла, что то, что щекочет моё уже обнажённое колено, — его рука. Когда он успел задрать юбку, когда начал оглаживать пальцами бедро? Я забилась, как в горячке, рискуя остаться вовсе без волос, в которые демон вцепился мёртвой хваткой.

— Пусти-пусти-пусти!

— И что ты мне сделаешь? Заколдуешь? Или ещё раз влепишь пощёчину?

Первое у меня никак не выходило, поэтому, недолго думая, я перешла ко второму. Хлопок! Хлопок! Ещё хлопок!

Я колотила его снова и снова, а демон и не думал отбиваться или хватать за запястья. Он хохотал:

— Давай, рыжуля, вот так! Настоящая ведьма должна уметь злиться!

Наверное, стоило обмякнуть и расплакаться. Если ему так нравится злость, значит, делать надо что-то совершенно иное, чтобы обескуражить, выиграть секунду и вырваться. Но, как назло, от слёз не осталось и следа. Лишь горькая, вяжущая на зубах обида.

И тогда я перестала отбиваться. Позволила его пальцам подняться по бедру, вытерпела, когда кончик носа скользнул вдоль шеи к декольте и обратно, а потом… Потом я его поцеловала.

В этом поцелуе не было ни нежности, ни распалённой ссорой страсти. Я умела целоваться, Антуан говорил, что очень хорошо. И я давала губам двигаться, заставляя память молчать, не позволяя знакомому лицу всплыть перед внутренним взором. И уж точно не позволяя себе смотреть, как тёмные, горящие пламенем глаза Рока светлеют, остывают. Как ненависть на его лице сменяется изумлением, а потом перетекает в нечто новое, непонятное и невероятно тягостное. Я целовала его, обхватывала губы губами, раз за разом слегка прикусывая их до красноты, до томительной припухлости. Антуану нравилось так…

И демон сдался. Перестал болезненно сжимать бёдра, расслабил пальцы, тянущие волосы, но не убрал рук, а лишь трепетно, недоверчиво, прикасался.

Я провернулась и скинула его на пол. Не тратя времени на визги и попытки выбраться из кельи, ударила ногой в живот. Раз, второй, третий.

— Не смей прикасаться ко мне, слышишь? Не! Смей! Ко! Мне! Прикасаться! Ты, демон!

Раз за разом я била его. В грудь, в живот, в лицо. Наверное, это было очень больно. Плевать! Я била его, изгоняя из памяти лицо другого мужчины, прикосновения которого были так желанны, но так лживы.

Рок молчал. Не произносил ни слова, не пытался встать, хотя, наверное, давно мог уложить строптивую на лопатки и сделать всё, что посчитал бы нужным. Но он лишь терпел, хрипя и ухмыляясь сквозь разбитые губы, пока я не выдохлась.

— Закончила? — поинтересовался он, когда я, уставшая, едва дышащая, рухнула на сундук.

— На этот раз, — пришлось проглотить вязкую слюну пересохшим ртом.

Прижимая ладони к животу, демон сел рядом, откинулся спиной к стене:

— А целуешься отлично, — заметил он, не пытаясь приблизиться.

— Знаю.

— А вот колдуешь паршиво.

— Новой информации не поступало?

Он пожал плечами:

— Просто сообщаю актуальные новости. Слышишь стук снаружи? Это охранники ломают дверь. Как думаешь, сколько времени им понадобится, чтобы найти и достать нас отсюда?

Мы оба понимали, что немного.

— Тогда почему ты нас не вытащишь? Ты же демон. Наверняка у тебя в арсенале есть какие-то заклинания.

Рок застонал, особенно неудачно повернувшись. А может и не от этого вовсе:

— Кири, как ни печально это признавать, но твой паршивый парень…

— Бывший…

— Твой паршивый бывший парень был прав: вся моя магия — это ярмарочные фокусы. Мелкое проклятье — легко, впечатлить девицу, превратившись в милого котика, — завсегда. Но, увы, в сражениях я бесполезен. Я фамильяр, кири. Не воин. Лишь ведьмы могут колдовать.

— Тогда на кой нам вы?

— Без фамияров вы бы погибли от тоски, согласись, — подмигнул он и тут же снова скривился.

— Больно? — я поборола желание осмотреть раны: если бы хотела вылечить мерзавца, не стала бы бить так сильно.