Мамай. История «антигероя» в истории
Шрифт:
Переговоры Мамая и митрополита имели весьма важное значение для истории развития русско-ордынских отношений. Во-первых, впервые за всю историю зависимости русских княжеств от Орды не русский князь прибыл за ярлыком в ханскую ставку, а ханский посол привез ярлык русскому правителю: «прииде к нему посол изъ Орды от царя Авдуля из Мамаевы орды съ ярлыкы на великое княжение». [253] Во-вторых, впервые помимо выдачи ярлыка в отношениях московского государя с ханом Золотой Орды стал фигурировать и договор, «докончание», что в принципе не соответствовало отношениям «вассал — сюзерен», существовавшим между Русью и Ордой.
253
ПСРЛ 1949, с. 182. См. также: Елагин 1998, с. 16.
Ряд исследователей полагает, что с 1363 г. русско-ордынские отношения перешли на новый формат — фактически равноправных партнеров, а не прежних вассалов и сюзеренов, [254] однако это предположение опровергается вышеприведенным летописным упоминанием о ханском ярлыке великому князю Дмитрию Ивановичу. Мы считаем, что в 1363 г. великий князь, как и прежде, получил ханский ярлык, а вот между митрополитом Алексием (как правителем-регентом) и бекляри-беком Мамаем было заключено соглашение («докончание») как между двумя государственными деятелями, равными по статусу.
254
См., напр.: Хорошкевич 2001, с. 125. Г. М. Прохоров датирует «докончание» 1371 г. — временем поездки Дмитрия Московского к Мамаю во время борьбы за великокняжеский стол с Михаилом Тверским [Прохоров 1978, с. 106].
Налаживание Москвой отношений с Мамаем, как мы помним, очень не понравилось хану Мюриду, правившему в это время в Сарае. Он тут же выдал ярлык сопернику Дмитрия Московского — Дмитрию Суздальскому, однако зимой 1363/1364 г. сарайский хан умер, и его ярлык фактически стал недействительным — в отличие от ярлыка хана Абдаллаха московскому князю.
Союзные отношения Мамая с Москвой проявлялись не только во взаимном признании хана Абдаллаха и великого князя Дмитрия Ивановича, но и в поддержке Ордой союзников Москвы. Так, в 1365 г. скончался нижегородский князь Андрей Константинович, не оставивший наследников. На Нижний Новгород, оставшийся выморочным, тут же предъявили права два брата покойного князя — Дмитрий Суздальский и Борис Городецкий. Новый сарайский хан Азиз-Шейх поддержал претензии Бориса Константиновича, и Мамай тут же поддержал претензии его брата-соперника Дмитрия: во-первых — «в пику» сарайскому монарху, во-вторых — потому что суздальский князь к этому времени перестал претендовать на великокняжеский титул, помирился с Дмитрием Московским и вскоре выдал за него замуж свою дочь Евдокию. [255]
255
ПСРЛ 1949, с. 182-183; Насонов 2002, с. 316; Елагин 1998, с. 20.
Оказывая подобного рода услуги своим русским вассалам-союзникам, Мамай не забывал требовать от них и плату за них. Следуя примеру прежних ордынских правителей, он прибегал даже к их военной помощи, задействуя русские войска в своей борьбе за объединение Орды. Так, в 1370 г. Мамай отправил на Русь своего посла Хаджи-Ходжу, привезшего русским вассалам приказ хана Мухаммада, исполняя который, дружины суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича выступили в поход на Булгар и заставили местного правителя Асана признать себя подданным Мухаммад-хана. [256] Казалось, между Мамаем и русскими князьями царило полное взаимопонимание и обоюдовыгодное сотрудничество.
256
ПСРЛ 1949, с. 185. См. также: Варваровский 2008, с. 101.
О том, как и почему Мамай помогал Михаилу Тверскому стать великим князем владимирским
Однако в том же 1370 г. произошло загадочное событие: юный Мухаммад-хан с подачи своего бекляри-бека вдруг выдал ярлык на владимирское великое княжение Михаилу Александровичу Тверскому — сыну и внуку великих князей эпохи хана Узбека и потомственному противнику московского правящего дома. [257] Что же заставило Мамая забыть о союзе с московскими князьями и лишить их великого княжения? С формальной точки зрения вновь вступивший на трон хан Мухаммад мог выдать великокняжеский ярлык любому князю-Рюриковичу, имеющему легитимное право на великий стол, — таковыми являлись и Дмитрий Московский, и Михаил Тверской. Фактически же Мамай проявил по отношению к своему верному союзнику Дмитрию Московскому вероломство, причины которого достаточно ясно просматриваются в последующих событиях.
257
А. П. Григорьев, опираясь на косвенные сообщения русских летописей, высказал интересное предположение о том, что Михаил Тверской уже в 1359 г. мог на короткое время стать великим князем, получив ярлык от хана Кульны [Григорьев 2004б, с. 134-136].
Михаил Тверской очень недолго наслаждался положением великого князя: когда он вместе с ханским послом Сары-ходжой и ярлыком на великое княжение возвращался на Русь, Дмитрий Московский не только не отказался от великого стола, но и послал свои войска перехватить Михаила. Тверскому князю ничего не оставалось, как бежать в Литву к своему зятю, литовскому великому князю Ольгерду (он был женат на Ульянии, сестре Михаила), и просить его помощи в борьбе за великое княжение. Ольгерд и его брат Кейстут с войсками двинулись на Москву и даже осадили ее в начале декабря 1370 г. Однако уже через неделю на помощь осажденному Дмитрию Московскому подошли войска его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского и рязанские союзники под командованием Владимира Дмитриевича Пронского. Ольгерд поспешил снять осаду и вернуться в свои владения. Михаил Тверской, несолоно хлебавши, вновь отправился в Орду. [258]
258
ПСРЛ 1949, с. 185-186.
В начале 1371 г. он опять был у Мамая и сумел повторно получить ярлык Мухаммад-хана на великое княжение. Благосклонность хана и бекляри-бека обошлась ему в весьма круглую сумму, причем денег князю не хватило, и ему пришлось оставить в залог собственного сына — княжича Ивана. Однако и на этот раз Михаил Тверской не сумел восторжествовать над Москвой. Когда он прибыл к Владимиру, великокняжеской столице, жители отказались впустить его в город, а Дмитрий Московский в ответ на грозное послание Сары-ходжи с приказом явиться на поклон к новому великому князю, заявил: «К ярлыку не еду, а на великое княжение не пущу, а тебе, послу, почесть». Он, в свою очередь, пригласил посла приехать в Москву, где принял его с большой честью и вручил немалые дары, после чего эмиссар Мамая вернулся в ставку бекляри-бека — надо полагать, представив свою версию событий. Понимая, что надо ковать железо, пока горячо, Дмитрий Иванович и сам вскоре прибыл к хану Мухаммаду и Мамаю с богатыми дарами и получил новый ярлык, подтверждающий его права на великое княжение. Более того, московский князь также выкупил ордынского заложника — тверского княжича Ивана, что послужило хотя бы временной гарантией миролюбивых намерений его отца, князя Михаила Александровича. [259]
259
ПСРЛ 1863, с. 430-431. Отметим, что Дмитрий Московский, продемонстрировавший большую финансовую состоятельность, чем его соперник из Твери (не только «перекупив» великокняжеский ярлык, но и выкупив тверского княжича), тем не менее тоже, видимо, влез в большие долги: летописец сообщает, что «прiиде князь великiй Дмитрей изъ Орды съ многыми должникы». Н. И. Костомаров полагает, что уменьшение суммы ордынского «выхода» по сравнению с эпохой ханов Узбека и Джангибека было произведено именно при выдаче ярлыка Дмитрию Московскому в 1371 г. [Костомаров 1990, с. 212], хотя все средневековые источники указывают на изменение этой суммы по «докончанию» 1363 г.
Как видим, борьба за ярлык на великое княжение в 1370-1371 гг. превратилась в откровенную торговлю: нет сомнения, что Мамаю срочно требовались крупные средства для дальнейшей борьбы за Сарай и Поволжье, и он фактически устроил «аукцион» среди русских князей, выдавая ярлыки тому, кто готов был дать больше денег. [260] И хотя в конечном счете в выигрыше остался Дмитрий Московский, Мамай умудрился получить немалые средства и с Твери, и с Москвы, причем отнюдь не собирался возвращать Михаилу Тверскому деньги, когда тот потерпел поражение в борьбе с Москвой! Более того, Мамай постарался представить ситуацию так, что виноватым оказался сам тверской князь: согласно летописному сообщению, бекляри-бек заявил Михаилу, что «дали бы есми тебе княжение великое, и рать есми тебе давали, и ты не захотел, и реклся есть сести своею силою; и ты сяди с кем ти любо». [261] Таким образом, Мамай поставил князю в упрек даже его отказ от очередного «наведения татар на Русь»!
260
См.: Кучкин 1984, с. 254.
261
ПСРЛ 1863, с. 430. См. также: Костомаров 1990, с. 212.
Как видим, причиной вероломных действий бекляри-бека в отношении русских вассалов стали его денежные затруднения, которые он стремился уладить любым способом. Однако нельзя также не принять во внимание и возможные опасения Мамая относительно усиления Москвы и решительной политики великого князя Дмитрия по консолидации русских земель. Так, например, когда нижегородские дружины вместе с ханским послом подчиняли Мухаммад-хану и Мамаю Волжскую Булгарию, московские дружины не ходили в этот поход, а по приказу своего князя сражались под Брянском. [262] Мамай вполне мог усмотреть в этих действиях Дмитрия Московского акт неповиновения. Отказ Дмитрия Ивановича «ехать к ярлыку», который привез посол Сары-ходжа, сопровождавший Михаила Тверского, еще в большей степени усилил беспокойство бекляри-бека. Своевременный приезд московского князя в Орду несколько ослабил опасения, Мамая, но не устранил их окончательно.
262
ПСРЛ 1949, с. 185.
Подозрения Мамая нуждались в проверке, которую он не преминул вскоре произвести.
Так, в 1373 г. войска Мамая совершили карательный рейд против Рязани, правители которой постоянно воевали с поволжскими вассалами Мухаммад-хана — Тагаем и Сегиз-беем. Ордынские отряды опустошили рязанские волости и дошли до Оки, на противоположном берегу которой выстроились московские дружины. Поскольку военачальники Мамая не получили от него прямых указаний воевать с москвичами, они отступили. Мамай постарался убедить себя, что Дмитрий сохранил лояльность Орде и не осмелился бросить вызов хану, бекляри-беку и их многочисленным войскам. Учитывая, что Дмитрий Московский в это время считался союзником Олега Рязанского и не пришел ему на помощь, Мамай имел некоторые основания сделать такой вывод. [263]
263
Историки по-разному толкуют это своеобразное «стояние на Оке». Одни считают, что войска Мамая отступили из рязанских земель, не осмелившись вступить в бой с москвичами [см., напр.: Петров 2006]. Другие же прямо говорят, что москвичи не оказали помощи рязанскому князю — своему союзнику [см., напр.: Мизун, Мизун 2005, с. 131; Широкорад 2005, гл. 13].