Маньчжурский кандидат
Шрифт:
Вся прелесть приятного времяпровождения в нескольких сотнях миль к югу от Тунг-Хва заключалась в том, что на каждое движение Мэвоула и каждый издаваемый им стон девушка отвечала своим движением и своим стоном. Удовольствие стоило заплаченных за него денег. Спустившись вниз, Мэвоул сказал парням, что притон классный; в особенности здорово, что никто не насмехался и не свистел ему в спину, когда он вел девицу вверх по лестнице. Юная кореянка — та, что стонала и двигалась в полном согласии с Мэвоулом, занималась своим ремеслом по тому же принципу, что и первый кооперативный магазин в Рочдейле в 1844 году: она не предоставляла услуги в кредит,
Потом наверх отправился Фриман — получить свою долю удовольствий, а Мэвоул и Бобби Лембек ждали его внизу, потягивая пиво и пытаясь втолковать двум миниатюрным девушкам, которые составляли им компанию, что тем совсем необязательно все время улыбаться. Однако по-корейски они знали всего несколько слов, а девушки вообще не говорили по-английски. Поэтому Бобби Лембек приложил пальцы к углам рта, растянул его в глупой улыбке, а потом отпустил пальцы. Девушки поняли, но гримаса вышла такой комичной, что Мэвоул и Бобби заржали, точно сумасшедшие. Глядя на них, девушки тоже расхохотались, а, отсмеявшись, по-прежнему продолжали улыбаться.
Учитывая, что в военное время пивовары зачастую вынуждены работать в ущерб качеству, корейское пиво оказалось таким же паршивым, как где-нибудь в Миссисипи или Небраске, только здешнее было весьма забористое. Этого у него не отнимешь, как заметил Мэвоул.
— Эдди, почему мы должны все время торчать в этом борделе? — спросил Бобби.
— Да уж, нелегкое это дело.
— Я не говорю, что это тяжело, просто поднадоело. В этой части мира множество птиц, о которых я раньше понятия не имел. А ты ведь знаешь, что птицы — мое хобби.
— Мы отсиживаемся здесь потому, что это единственное место на всем Корейском полуострове, где нам не угрожает опасность встретиться с сержантом Реймондом Шоу.
— Как думаешь, он голубой или просто слишком религиозный?
— Что?
— А может, и то, и другое?
— Сержант Шоу? Наш Реймонд?
— Ага.
— Ты в своем уме? Просто для Реймонда секс — это слишком вульгарно.
— Он в чем-то прав, — ответил Бобби Лембек. — Точно. Секс — это вульгарно. Я, конечно, в этом деле новичок, но именно это мне в сексе и нравится.
Мэвоул смотрел на него, добродушно кивая.
— Смешно, — медленно заговорил он, — но иногда мне кажется, что ты проделал весь этот путь от Нью-Джерси до Кореи только ради того, чтобы познать первые радости секса. И это заставляет меня чувствовать себя так, будто я что-то вроде памятника… ну, памятника этой части твоей жизни. Понимаешь? И Мари-Луиза тоже, конечно. — Он кивнул в сторону маленькой азиаточки, которая сидела рядом с Бобби Лембеком, вцепившись в его запястье, точно ястреб.
— Она-то уж точно, — согласился Бобби. — В смысле, памятник.
— Вот только жаль, что у тебя до сих пор не было толстой или высокой женщины.
— А что, есть разница?
— Ну… И да, и нет. Трудно объяснить. Эти кореянки… Они такие маленькие, хотя и очень милые, и покладистые, и пиво дают бесплатно, а это не часто встретишь. Но они уж оченьмаленькие и такие… верткие, как юла. И хотя мне неприятно это при них говорить, пусть даже они меня и не понимают, но уж больно они тощие, сплошные кожа да кости.
— Один хрен, — сказал Бобби.
— Это точно.
Капрал Мелвин скатился вниз по лестнице и начал рукой приглаживать волосы. Вид у него был как у заспавшегося пассажира.
— Класс, класс, класс! — слова вылетали из него без единой паузы. — Просто высший класс!
— Ты это мне, что ли, говоришь? — спросил Бобби Лембек. — Побольше некоторых разбираюсь!
—
— Так, парни. — Мелвин вдруг вспомнил, что он тут главный. — Через полчаса мы выдвигаемся на север. Пошли.
Бобби Лембек поцеловал Мари-Луизе руку.
— Мансей! — сказал он.
Это было единственное известное ему корейское слово. Бобби вложил в него надежду галантного кавалера на новую встречу, поскольку оно означало: «Да живет наша страна десять тысяч лет».
Сержант Шоу обладал способностью выдавливать из себя самые натуральные слезы, когда излагал историю своей жизни и доходил до особо волнительных моментов. Капитан Марко всячески поощрял его рассказы, поскольку они помогали скоротать долгие часы в карауле. В такие минуты пылающее яростью лицо сержанта сияло, словно вырванное из груди и брошенное на залитые лунным светом камни сердце. Да, капитан любил его слушать, потому что в каком-то смысле это было все равно что слушать стенания Ореста, возмущающегося Клитемнестрой. [7]
7
Орест— в греческой мифологии сын Агамемнона и Клитемнестры, убивший мать и ее возлюбленного, мстя за убитого ими отца.
Капитан Марко трепетно относился к поэзии, литературе, просто познавательной информации в любом виде, как имеющей, так и не имеющей отношения к войне. Он любил читать. По его мнению, во многих армейских гарнизонах в свободное время делать было совершенно нечего, кроме как пить, играть в бридж и читать. Марко любил пиво, но не признавал крепких спиртных напитков. Он плохо соображал в карточных играх и почему-то почти всегда проигрывал старшим по званию. С сослуживцами ему уже давно было не о чем говорить, кроме как о войне, поэтому он повсюду таскал за собой ящики с книгами на самые разные темы; не единожды они проделывали с ним путь из Сан-Франциско к очередному месту назначения.
Капитана Марко интересовало буквально все: проблемы рыбаков в Бильбао и история пиратства, картины Ороско [8] и современный французский театр, роль юридических факторов в управлении мафией и произведения Йитса, [9] беспорядочная структура Библии и романы Джойса Кэри. [10] Его занимали высокомерие врачей, психология тореадоров, вкусы и пристрастия арабов, происхождение пассатов и вообще практически все, изложенное в книгах, которые наобум отбирали для капитана в книжном магазине на Маркет-стрит и пересылали ему, где бы он ни находился.
8
Ороско Хосе Клементе(1883–1949) — мексиканский художник, один из основателей национальной школы монументальной живописи.
9
Йитс Уильям Батлер(1865–1939) — ирландский поэт и драматург.
10
Кэри Джойс(1888–1957) — английский писатель.