Мани и манихейство
Шрифт:
В тесной связи с Мани находится и значительное произведение, сохранившееся на коптском языке и носящее в греческом переводе название Главы.К сожалению, до сих пор издана только первая половина (а также переведена часть второй половины). Это сочинение когда-то обладало значительным объемом, вероятно, более чем 520 страниц, которые были разделены на множество «глав» (Kephalaia). Главыпритязают на то, что они сообщают учение, толкования и откровения самого основателя, а Мани часто изображается говорящим в кругу учеников. Его ученики задают ему вопросы, на которые он отвечает, или он сам по своей инициативе просвещает своих учеников относительно некоторых проблем своего учения. Впрочем, эти обращенные к последователям книжные рассуждения, которые находят свои соответствия в коптской гностической литературе, не обладают никакой четкой диспозицией, а наоборот, располагаются довольно несистематично.
Замечательно то, что ученики Мани здесь изображаются в качестве ограниченного, замкнутого круга, наподобие апостолов Иисуса в Евангелиях.Мы не можем не сравнивать Мани, поучающего в кругу своих учеников, с Иисусом, обращающимся к апостолам с Нагорной проповедью (Мат. 5, 1–2). В обоих случаях исторические рамки не имеют исторического значения, а добавлены «автором». Очевидно, что образцом для редактора Главдолжен был быть Иисус.
Из большого количества манихейских сочинений периода после смерти Мани в первую очередь стоит упомянуть рассказ о жизни и деяниях его ближайших учеников. В особенности это относится к ближайшим сподвижникам Мани: Мар Аммо, Аддаю, Фоме, Иннаю и Сисиннию. К сожалению, коптские тексты и фрагменты из Турфана, посвященные историческим событиям, до сих пор опубликованы только в малой своей части. И все же, дополненные арабскими заметками, эти разбросанные по разным текстам свидетельства предоставляют нам в высшей степени ценную информацию об истории манихейской церкви натерритории, простирающейся от Египта до Центральной Азии. Из сохранившихся текстов можно без сомнений заключить, что изложение совершенно не носило сухого исторического характера, а уделяло основное внимание исторической легенде и назидательным нравоучениям. В этом отношении мы можем сослаться на рассказы о Мар Аммо (М2 и ТIID 177). В целом, очевидно, в этих рассказах подробно описывалась миссионерская деятельность главных апостолов Мани.
4. Исповедальные формулы
В особенности важными для понимания внутренней жизни манихейских общин являются писания, предназначенные для литургического исполнения, которые дошли до нас в довольно большом количестве. Это частью исповедальные формулы, частью псалмы.
Из исповедальных формул относительно большого размера мы располагаем, во-первых, переведенным с согдийского на тюркский Хвастванефт,во-вторых, китайской исповедальной молитвой и, в-третьих, согдийским исповедальным сборником.
Хвастванефт, который представляет собой исповедальную формулу для мирян, включает в себя, кроме утерянного вступления, 15 отрывков. Там перечислены как противоречащие учению действия, так и моральные проступки, и после каждого такого каталога пороков формула приводит одно и то же постоянно повторяющееся выражение: man дstдr hirzд = отпусти мои грехи!
Эта исповедальная формула без изменений была заимствована из парфянских текстов сагдигийской версией и точно в таком же виде встречается нам в тюркском переводе. Уже это обстоятельство указывает на чисто литургическое использование. В Хвастванефтеупоминается наименование человека, произносящего исповедальную формулу. Это некий Раймастфразенд, которого мы можем как из-за его наименования («опьяненный сознанием»), так и из-за упоминаний его в еще одном тексте как «божественного Раймастфразенда, учителя» считать высшим духовным лицом (М 481 Kolophon). Согдийское название хвештар, которое он носит в этом тексте, доказывает, что он предводительствовал «избранными» и, вероятно, был священником. Из этих обстоятельств вытекает естественный вывод, что исповедальную формулу мирянам зачитывал духовник и что она соответственно не произносилась ими самими.
Между тем китайская исповедальная молитва, которую должны были произносить избранные вместе со слушателями на закате солнца, показывает, что исповедь также могла быть и совместной.
Удивительно, что Хвастванефтв том, что касается догматических разногласий, столь явственно обращается против зерванитской формы иранской религии. Если, например, кто-нибудь говорит, что Ормазд и Ахриман суть братья, или что Бог сотворил все благое и все злое, или что только Бог дарует жизнь и смерть, то просят о прощении этих «чрезвычайно богохульных деяний», как говорится в формуле (IС4). Все это относится именно к зерванитским представлениям, которые, таким образом, отвергаются в самой резкой форме.
Исповедальная формула, предназначенная исключительно для избранных, представлена в согдийской редакции: это так называемая «манихейская книга молитв и исповедей». Был ли предназначен этот сборник, как и Хвастванефт, для прочтения на ежегодном «празднестве Бема», не вполне ясно, но очень вероятно. В согдийский текст включены цитаты из сочинений Мани на средне-парфянском языке с выражением: «Как он говорит (учит, приказывает)» или «Как он говорит в писании», и можно вспомнить о том, что в зороастрийских текстах на пехлеви часто появляется формула: цigцn gфwлt, «Как она (Авеста)говорит».
5. Псалмы
Благодаря большим сборникам псалмов, сохранившимся до наших дней, мы имеем возможность познакомиться также с манихейской набожностью, почувствовать то, что воодушевляло приверженцев Мани, и тем самым лучше понять успехи манихейства. В этих произведениях перед нами предстает ярко выраженная гностическаяпозиция. Одновременно мы можем утверждать, что разграничительная линия, отделяющая западное манихейство от восточного, проявляется и в религиозной лирике: в то время как христианский уклон лишь едва заметен в иранских и тюркских (а также китайских) текстах, один выдающийся знаток раннехристианской культовой лирики, если отвлечься от роли, которую играет в догматике сама фигура Иисуса, имел полное право сказать, что при чтении коптских манихейских псалмов нередко возникает впечатление, будто перед ним лежат тексты, происходящие из христианской ортодоксальной церкви, пока этой иллюзии не положит конец случайное упоминание имени Мани (Баумштарк).
Если мы ближе рассмотрим представленные в манихейской культовой лирике литературные категории, мы сразу же обнаружим, что доминирующее место занимает гимн. Однако эти гимны совершенно разного рода. Мы встречаем гимны, обращенные к различным божествам манихейского пантеона, как к Высшему Богу, который в восточной традиции носит имя Зерван, к богине утренней зари Бам, к богу солнца Миръязду, Третьему Посланнику, на Востоке называемому Наресафъязд, «Душе Живой», grоv Йivandag, Иисусу и Мани. Оба последних обладают божественным статусом и достоинством, так как они являются инкарнациями Третьего Посланника, небесного Великого Нуса (Вахман или Манвахмед вазург).
Но у нас есть и гимны, воспевающие различные фазы космогонического процесса или же прославляющие труд освобождения, например, рождение и миссия Первочеловека. Наконец, есть также гимны, адресованные апостолам, Мани или учителям общины, например, знаменитому Мар Закко.
Литературная форма сильно варьирует в разных видах гимнов. Чтобы получить ясное представление об этих формах, мы должны ближе рассмотреть имеющийся материал псалмов. Во-первых, у нас есть псалмы, которые четко опознаются как переводы с сирийского. Однако мы находим и такие, которые представлены и сочинены на одном из восточных языков — иранском, тюркском или китайском. В-третьих, с другой стороны, мы встречаем также псалмы, которые в оригинале представляют собой религиозные сочинения на одном из западных языков — греческом, латинском или коптском.
В материалах как иранских, так и коптских текстов мы также обнаруживаем гимны, переведенные с сирийского. Дело в том, что с помощью различных критериев среди иранских текстов можно установить переводной характер определенных стихотворений. В некоторых случаях большой важностью обладает внешний вид: гимны, не устроенные по алфавитному принципу или не написанные акростихом, подпадают под подозрение уже по одной этой причине. Далее, мы наталкиваемся на различные сириазмы, среди прочего так называемые «сопереводы», когда, например, псалом переносит смерть Мани на 14 Михр, что должно соответствовать 14 Нисану. В этом случае сирийский месяц Нисан превратили в иранский месяц Михр, хотя это совершенно неверно, если рассматривать соотношение сирийского и иранского календаря. Однако в особенности бросается в глаза, когда гимн — китайский гимн Иисусу — содержит 22 призыва — ровно столько же, сколько букв в сирийском алфавите, однако не следует последовательности букв манихейского алфавита. Из этого следует, что этот текст, конечно, переведен с сирийского на средне-парфянский и в оригинале был расположен в алфавитном порядке. К этому можно добавить переводческие ошибки, например, когда сирийское слово hayyл = «жизнь», pluralia tantum, переводится множественным числом слова «живой». Таким образом, мы получаем вместо «Матери Жизни» ('emmв d ehayyл по-сирийски) «Мать Живых» (mвdar ё zоndagвn или zоndagвn mдdar), или вместо сирийского 'ar’в d'hayyл, «царство жизни», выражение «царство живых» (Sahr ё zоndagвn). Между тем эти последние ошибки настолько укоренились, что они недопустимы в качестве критериев. Различные среднеперсидские гимны производят впечатление, что они — если не переведены напрямую с сирийского — то составлены по употребительной в арамееязычной Месопотамии схеме. Это в особенности относится к гимнам, обращенным к Иисусу. Один такой гимн мы приведем здесь в качестве образца: