Мани манят
Шрифт:
Днем здесь было довольно жарко, а вечером становилось прохладно. Понятно, проходили же в школе: резкоконтинентальный климат. Хельге приходилось то раздеваться, то утепляться. Затем начался новый виток коммерческой игры. Все вещи упаковывались в «бегемоты» – это такие большие сумки на колесиках. Множество таких «зверей» нужно было погрузить в поезд. Все вставали друг за другом цепочкой и передавали сумки из рук в руки. В результате через каждого человека проходила сотня баулов разной тяжести. И не важно, сколько их у тебя лично. Не было разделения и по половому признаку. Затем весь груз подобным образом перебросали в здание аэропорта Хабаровска. А там все вещи уже ставили высокой пирамидой, обвязывая их веревкой. И коммерсанты намеренно садились по кругу ромашкой, чтобы у них ничего не украли. Летели самолетом до Москвы и дальше добирались поездом до Казани. Вот такой длинный и тяжелый путь получался.
Итак, после первого боевого крещения Хельге удалось заработать целых 17 тысяч рублей! Можно посчитать, сколько это было зарплат и за сколько лет. К тому же, и дети одеты с головы до ног. А об игрушках и говорить нечего: роботы, куклы Барби и много другой невидали для детей того времени появилось у них в доме.
Так началась новая, «челночная» жизнь у бывшей преуспевающей журналистки.
Хельга прилетала из Китая усталая, но довольная. Дети считали дни до ее приезда, понимая, что мама обязательно привезет им подарки: новые игрушки, красивую одежду, иностранные конфеты и будет много рассказывать о далекой стране. Елисей, наслушавшись маминых историй, лет в пять написал даже стихотворение. Оно начиналось так:
Ну, попробуй, отгадай,
Что же это за Китай?
И куда так мама рвется?
Почему ей не живется
Здесь, в Казани, без Китая?
Может, тайна тут какая?
Это дальняя страна,
Это желтая река,
Люди с узкими глазами.
Ананасы там возами.
Когда в Суйфеньхэ уже нечего стало брать, группа решила отправиться дальше, по стопам шанхайцев, в крупный мегаполис Харбин. От Суйфеньхэ добирались в общих, прокуренных дешевыми китайскими сигаретами вагонах. Зато в Харбине впервые остановились в четырехзвездочном отеле. Для Хельги всё было ново, интересно и шикарно. Ужинали тогда, на удивление, бизнесмены-челноки в самобытном ресторане с классической музыкой и танцовщицами, не говоря уже об изысках бесподобной кухни, полюбившейся уже многим. Именно тогда у Хельги как будто и открылось новое мироощущение: всё в жизни достижимо! Как интересен и разнообразен мир! Какое наслаждение видеть его и постигать даже таким тяжелым способом! А ведь можно на заработанные деньги просто путешествовать всей семьей?! Все эти мысли явились мощным толчком для ее дальнейшей деятельности. В то время муж Хельги занимал должность главного инженера проектно-конструкторского института, но все равно семья не могла многого себе позволить: зарплаты хватало только на обычную жизнь.
Находясь в Харбине, Хельга окончательно осмелела и, почувствовав себя уверенно, решила работать в одиночку, чтобы обязательно сэкономить время для музеев и интересовавших её достопримечательностей. Правда, она тогда еще не знала, что в каждом отеле есть визитные карточки, которые просто показывают таксисту, если хотят вернуться назад. Привыкнув к маленькому китайскому городку, который весь можно было обойти за час, Хельга не представляла масштаб многомиллионного Харбина. Что поделаешь, совковую допотопность можно было искоренить лишь со временем и только на собственных ошибках. Ведь тогда еще не было ни личных компьютеров, ни сотовых телефонов. Сейчас всё это кажется смешным и невозможным, как и многое другое, связанное с жизнью советского периода.
Итак, на следующее утро, после великолепного шведского стола на завтраке, Хельга спокойно вышла из отеля и решительно села к первому попавшемуся ей рикше. Изловчившись, как могла, почти на пальцах она объяснила уже немолодому водителю, чтобы он ехал направо, а потом вперед прямо по проспекту. Так как повозка с велорикшей была открытой, Хельга невольно наблюдала за происходящим вокруг и по пути фиксировала многие детали, привлекающие ее внимание: проехали мост, школу… Где-то сзади на левой стороне остались манящие к себе пагоды. «Сейчас быстро всё сделаю, – думала она, – и посмотрю столицу – временное убежище шанхайцев». Неожиданно ее внимание привлек огромный торговый центр под названием «Чори», написанным, к счастью, латиницей. Она заставила рикшу остановиться, заплатила ему пять юаней и с радостью пошла навстречу чему-то совершенно новому и неизведанному. В то время у советского человека не существовало понятия «торговый центр», скорее – универсальный магазин – ЦУМ, ГУМ, да и то только в Москве. Что могла знать Хельга, которая никогда раньше не была за границей (Суйфеньхэ – не в счет), а только читала об этом чуде или видела в кино? Но теория без практики, как она выяснила позже на собственном опыте, не работает. Войдя с опаской в столичный молл, Хельга онемела от восхищения. Это тебе не рынки и лавчонки приграничного поселка! Все здесь сверкало, мигало, кружилось и отражалось. Техника на грани фантастики, посуда – ах! одежда – ох! обувь – сплошной комфорт и изящество! Да и все вещи существенно отличались от увиденных ранее. Цены, конечно, были значительно выше, но зато какое качество!
И тогда Хельга приняла мгновенное решение: купить что-нибудь в этом дворце изобилия не только для себя, но и, обязательно, на бизнес. Наши люди тоже оценят такое высокое качество и красоту. Она интуитивно выбирала всё, что ей нравится, и это, кстати, заняло не так много времени, потому что цены были фиксированными, и не приходилось долго и нудно торговаться. Зато удовольствие она получила тогда по-полной, так сказать, от всей души, как сейчас от удачного шопинга. И как ни странно ей даже удалось что-то выгодно поменять – «бартануться».
Спустя пары лет активного челночества товар в Китай везли уже частично. В ходу были в основном доллары, которые там меняли на юани. Но валюту тогда в России достать было трудно, а через границу разрешалось провозить только $100 – смешной мизер, так что челноки находили разные способы нелегальной перевозки. Знакомый сапожник Хельги вырезал в каблуках ее сапог отверстия, и туда закладывалась свернутая тугим квадратиком валюта. Доллары зашивали в воротники, в подкладку курток, женщины прятали их даже в прическу: у кого, конечно, были густые волосы. В общем, рисковали, кто как может, на что хватало фантазии и кто во что горазд, чтобы все-таки пить это экстремальное шампанское.
В конце концов, Хельга набила свой «бегемот» всякими красивыми вещами и вышла из торгового центра. Ей всегда казалось, что благодаря дружбе советского руководства с Мао Цзедуном многие китайцы, тем более в столице северной провинции, должны обязательно говорить по-русски. Советская пропаганда русско-китайской дружбы прочно осела в ее сознании. Но, когда она попробовала спросить, как пройти в Старый квартал Чжупен Дорзе, о котором слышала от кого-то из группы, ее никто не понимал. Хорошо, если прохожие ей просто улыбались, а то и откровенно шарахались. После того как Хельга родила двух погодок, она прилично набрала вес и на фоне тщедушных китайцев выглядела весьма крупной и необычной для них женщиной. Китайцы бесцеремонно тыкали в нее пальцами, показывали без стеснения на ее «большие» глаза и не скрывали удивления от необычного вида белой женщины, откуда-то забредшей в их город.
Чтобы перейти улицу, Хельге пришлось спуститься в близлежащий подземный переход, проходящий под скоростной трассой и там она вдруг тоже обнаружила огромный рынок. Изобилие вещей и фантастически низкие цены восхитили ее, но и озадачили, несколько притормозив дальнейшее рвение к началу культурной программы. Покупки в дорогом «Чори» были, пожалуй, преждевременными и недальновидными в ее положении. «Ну что ж, нужно побольше теперь здесь купить дешевых вещей, а потом обобщить с дорогими и цену разделить», – деловито успокоила она себя.