Манюня
Шрифт:
Ба сидела напротив, листала альбом и спрашивала меня – а кто это, а это кто?
Потом она, узнав, что мамина родня живёт в Кировабаде, всплеснула руками – так она моя землячка, я ведь родом из Баку!
Потребовала наш домашний телефон, позвонить маме.
– Как её по отчеству?- спросила.
Я от волнения забыла значение слова отчество. Глаза заметались по лицу, я густо покраснела.
– Не знаю,- пискнула.
– Ты не знаешь как твоего деда зовут?- глянула поверх очков на меня Ба.
– Ааааааааа!- я моментально вспомнила, что означает слово отчество,- Андреевна она, Надежда Андреевна.
– Чудо в перьях!- хмыкнула Ба, и стала важно крутить диск телефона.
Сначала они с мамой общались на русском. Потом Ба, покосившись на нас, перешла на фарси. Мы с Маней вытянули шеи и выпучили глаза, но ни одного слова не поняли. По ходу разговора у Ба постепенно расцветало лицо, сначала она улыбалась, потом разразилась своим катастрофическим смехом – мама, наверное, на том конце провода выронила от неожиданности трубку.
– Ну до свиданья, Надя,- закончила Ба разговор,- в гости придём, конечно, и вы приходите к нам, я испеку свой фирменный яблочный пирог.
Она положила трубку и посмотрела на меня долгим, чуть рассеянным взглядом.
– А ты оказывается хорошая девочка, Наринэ,- сказала.
Мне до сих пор удивительно, как я в тот момент умудрилась не лопнуть от распирающей меня гордости!!!
Потом мы по второму кругу ели печенье. Потом мы ели мороженое. Потом мы пили кофе с молоком и чувствовали себя взрослыми, потом Ба пригладила рукой выбившуюся прядь моих волос, горе луковое, сказала, и ладонь у неё была большая и тёпля, а Маня поцеловала меня в щёчку, и губы у неё были липкие, а кончик носа совсем холодный.
12 Манюня или тумбаны бабы Розы
– У меня, кажется, завелись вошки,- задумчиво сказала Манюня. Мы сидели в комнате, и я, перегнувшись через неё, доставала с полки шашки.
– Откуда ты это взяла?
– на всякий случай я отодвинулась от неё на безопасное расстояние.
– Я чувствую ШЕВЕЛЕНИЕ у себя в волосах,- Манюня многозначительно подняла вверх указательный палец, - какое-то ТАИНСТВЕННОЕ ШЕВЕЛЕНИЕ, понимаешь?
У меня тут же таинственно зашевелилось в волосах. Я потянулась к голове и сразу же отдернула руку.
– Что же нам делать?- Манюня была обескуражена, - если кто узнает об этом, то мы опозоримся на всю музыкалку!
– А давай наберём полную ванну воды, нырнём туда с головой, и будем сидеть на дне тихо, пока вошки не задохнутся!
– предложила я.
– Сколько понадобится времени, чтобы они задохнулись?
– спросила Маня.
– Ну не знаю, где-то час, наверное.
У Маньки заблестели глаза, видно было, что идея ей пришлась по душе.
– Давай,- согласилась она,- только, чур, ни слова Ба, а то она запретит нам залезать в ванну вместе.
– Клянусь всем, что у меня есть,- я не знала в годы моей глубокой молодости клятвы страшнее!
– Да?- засомневалась Маня,- а что с тобой будет, если ты не сдержишь своего слова? Тебя за это посадят в тюрьму и отберут всё, что у тебя есть?
Я была в замешательстве. А действительно, какая участь настигает людей, которые нарушают клятву? Воображение рисовало усеянные червями склизкие стены тюрьмы и мучительную, но заслуженную смерть в пытках. Мы какое-то время озадаченно помолчали. Манька убрала шашки обратно на полку.
– Не будем клясться, - решительно сказала она, - давай так - кто проболтается бабушке, тот говнюк!
– Давай, - с облегчением согласилась я. Перспектива быть говнюком пугала меньше, чем мучительная агония в тюрьме.
Мы тихонечко вышли из комнаты. Маня жила в большом двухэтажном доме весьма своеобразной планировки - чтобы попасть в ванную, надо было пройти через большой холл, мимо кухни и далее по длинному коридору со скрипучим деревянным полом, который упирался в деревянную же лестницу в пять высоких ступеней. Лестница венчалась дверью в совмещённый санузел. Вот к этой двери нам и следовало пробраться.
Манина бабушка Роза стряпала на кухне. Мы бесшумно по стенке крались мимо. Пахло мясом, овощами и жареными грецкими орехами.
– Во шуршит!
– прошептала мне Маня.
– Чего шуршит?
– не поняла я.
– Ну папа ей сегодня сказал - мам, ты там пошурши на кухне, вечером к нам Володя зайдёт. Вишь как шуршит, - знаменитый вихор торчал над Маниным лбом кривеньким ирокезом,- она обещала ещё пахлаву к вечеру нашуршать, чувствуешь, как орехами пахнет?
Я принюхалась. Пахло нестерпимо вкусно, у меня рот мигом наполнился слюной. В животе громко заурчало, но я усилием воли притушила это предательское урчание в зародыше.
Мы тихонечко прокрались по скрипучему полу коридора к ванной комнате, тщательно заперли дверь на засов. Первое, что бросилось в глаза, были внушительного размера, на широкой резинке, панталоны, именуемые в народе тумбанами. Они висели напротив газовой колонки и на вид были совершенно устрашающие.
– Бабушкины?
– спросила я.
– Ну не мои же,- фыркнула Манюня.
Для того, чтобы наполнить ванну тёплой водой, надо было включить газовую колонку. Правда, здесь была одна загвоздка - возиться со спичками нам строго-настрого было запрещено. Мы понимали всю преступность нашего замысла, поэтому старались действовать как можно быстро и бесшумно.
– Давай я чиркну спичкой и поднесу её к газовому рожку, а ты открутишь вентиль, - предложила я.
– Давай,- согласилась Манька и тут же открутила вентиль.
– Я же сказала подожди, пока я поднесу зажжённую спичку,- упрекнула я её.
– Ты чиркай быстрее, вместо того чтобы ушами хлопать, - рассердилась Манюня и вырвала из моих рук спичечный коробок, - дай я сама, а то ничего не умеешь сделать по-человечески.
Она переломала штук пять спичек, пока наконец ей удалось зажечь очередную, и поднесла её к колонке. В тот же миг раздался небольшой, но достаточно оглушительный взрыв, из колонки вырвался длинный сноп огня, обшарил стену напротив, погулял какое-то время по потолку, и, не найдя ничего более достойного внимания, вцепился в тумбаны бабы Розы. Видимо, панталоны успели хорошо просохнуть, или были из стопроцентной синтетики, потому что задымились вмиг.