Манюня
Шрифт:
– Ладно, пойдём с нами,- Манька вытащила из кармана платок и протянула Маринке,- утри слёзы.
– Спасибо тебе большое,- вздохнула Маринка, трубно высморкалась в платок, а потом протёрла им лицо.
Агнесса, конечно, не возражала против присутствия Маринки. Она была очень радостная, постоянно смеялась и светилась счастьем. Приведи мы с собой ещё с десяток девочек, Агнесса бы, наверное, и слова не сказала.
– А почему ты заплаканная?- спросила она Маринку.
– Страдает,- объяснили мы хором.
– Сейчас мы её утешим,- сказала Агнесса и повела нас к себе в комнату. Там она усадила нас на диван, открыла коробку конфет, которую мы с собой принесли.
– Угощайтесь, сейчас вам ещё лимонаду принесу.
– Вот повезло,- переглянулись мы, и взяли каждая по конфете. Маринка взяла две, но мы на неё грозно цыкнули, и она виновато положила одну обратно.
– Это я от переживаний,- пробубнила она.
Потом пришла портниха, принесла платье Агнессы, и мы, затаив дыхание, ждали, пока она его достанет из большого пакета.
– Красота-то какаааая,- выдохнули мы, когда портниха развернула свадебный наряд. Это было платье нашей мечты. Белое, лёгкое, с вышитым бисером корсетом, прозрачными рукавами-бабочками и пышной, словно пенной, юбкой. Когда Агнесса его надела, мы разинули рты. Такой красивой мы её ещё никогда не видели.
– Доченька моя,- заплакала мама Агнессы, тётя Нина,- какая ты у меня красивая!
– И такая счастливая,- завертелась в платье Агнесса. Она встала на цыпочки, и стала кружиться вокруг себя. Мы любовались её изящными ножками и впервые в жизни стали смутно понимать, сколько силы таится в хрупкой женской красоте.
– А-а-а-а-а-ааааа,- вдруг разрыдалась Маринка,- не хочууууууу!!!!!!!
– Чего не хочешь?- всполошились все,- ну что такое с тобой происходит?
Агнесса перестала вертеться, пощупала лоб Маринки и уложила её на диван.
– Может ребёнку успокоительное дать?- повернулась она к матери.
– Не надо мне успокоительного,- вскочила Маринка,- пойдём отсюда, девочки.
Мы попрощались, и вышли на улицу.
– Переволновалась бедненькая,- долетел до нас шёпот портнихи.
Так как до Маниного дома было рукой подать, то мы направились прямиком туда. Маринка села на скамейку под тутовым деревом, обняла ноги руками, спрятала лицо в колени и через плач, заикаясь, зашептала:
– Девочки, сил моих нет больше молчать. Сейчас вам расскажу. Знаете, что будет с Агнессой, когда она замуж выйдет?
– Что будет?- наклонились мы к ней.
– Она ляжет в постель со своим мужем и он… и он… и он…
– Чего и он?
– И он… по-пи-са-ет на неёооооо!!!!!!!- забылась в истерике Маринка.
– Чегооооо?????????- вылупились мы.
– Ну мне это Ритка по секрету сказала. Говорит – знаешь, откуда дети берутся? Я говорю - знаю, из живота мамы. А она говорит – знаешь, как они туда попадают? Я говорю - нет. А она говорит – для этого нужно, чтобы муж обнял жену и пописал на неё.
– Фууууууууууу,- закричали мы,- ужас какой, ужас какой! Фуууууууууу!!!!!
– Да врёт эта твоя Ритка,- рассердилась Каринка,- врёт она всё, она же вруша!
– Я тоже так думала, поэтому пришла домой и спросила брата. А брат сначала посмеялся, а потом говорит – ну, в принципе, всё пра-виль-ноооо!!!!!!!!!! А он же запретную книгу бакачи читал, он всёоооо знаееееет!
Мы с Манькой подумали, и тоже заголосили.
– Дуры,- прокомментировала ситуацию Каринка.
– Что это за съезд плакальщиц?- раздался из кухонного окна голос Ба.
Мы обернулись. Маринка, как была вся зарёванная, с задранными на скамеечку ногами и размазанными по лицу соплями, так и замерла. Потому что все дети нашего городка очень боялись Ба.
– Ну у Мани, конечно, бабушка ваще грозная,- качали они головами, и при виде куда-то спешащей Ба быстренько переходили на другую сторону улицы. У всех в памяти ещё жива была история, которая приключилась с мальчиком Рудиком. Рудик имел несчастье куда-то ехать на самокате, разогнался, отвлёкся, и врезался в Ба. Прямо в ту её ногу, на которой были больные вены. Вот. А потом родители Рудика собирали по городу запчасти самоката, который разъярённая Ба мигом разобрала на щепки. Собрать самокат обратно они не смогли, но и к Ба идти с разборками побоялись. И остался Рудик без самоката на веки вечные.
Поэтому когда Ба выглянула в кухонное окно, Маринка тут же попыталась превратиться в каменную статую. Любую другую бабушку, наверное, можно было провести таким приёмом, но только не Ба. Ба высунулась в окно по самый пояс и сверлила нас своим фирменным взглядом из-под насупленных бровей. Мы вспотели. Рассказывать ей о том, что мы узнали у Маринки, было смерти подобно. С другой стороны, мы не были уверены, что она ничего не слышала. А врать Ба мы тоже не могли, потому что больнее всего нам попадало именно тогда, когда она ловила нас на лжи. Поэтому мы молчали, как воды в рот набрали, и только изредка осторожно выдыхали.
– Я долго буду ждать?- прогрохотала Ба.
– Это,- решилась Манька,- Ба, а ты знаешь Маринку?
– Ближе к делу, а то у меня там ореховое варенье на плите стоит,- отрезала Ба,- и если оно подгорит, то вам тогда точно несдобровать!
Маринка издала что-то вроде мемеканья и попыталась упасть в обморок.
И тогда Каринка решилась. Она была самой храброй девочкой в нашем коллективе, и в безвыходных ситуациях ответственность всегда брала на себя.
Вот и сейчас сестра отважно шагнула вперёд и прочистила горло.
– Ба, тут такое дело. Ритка из тридцать пятой сказала Маринке из семьдесят восьмой, а её брат говорит что это так!
Мы скорбно закивали головами.
Казалось, Ба задумалась всеми выступающими из окна частями тела. Если кому-то когда-нибудь удавалось сбить её с толку, то это был именно тот случай. Потом она хмыкнула – стойте там, я сейчас отставлю варенье. И исчезла в окне.
Маринка громко икнула.
– Пойдём отсюда.
– Ты с ума сошла,- зашипели мы,- сиди на месте, а то потом хуже будет.