Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов

Тьерио Жан Луи

Свадебное путешествие, похожее на свадебные путешествия многих молодоженов, было наполнено отдыхом и развлечениями, но не была предана забвению и работа. Они улетели на две недели на Мадейру, где остановились в отеле «Райдс», образчике старых гостиниц, где все было обустроено на английский лад и соответствовало вкусу англичан, где к обеду выходили в смокингах, а потом выкуривали сигару в тени апельсинных и лимонных деревьев. Но на второй неделе Деннис уже должен был совершить краткий вояж в Португалию, чтобы провести переговоры об экспорте красок. И все равно для Мэгги это был чрезвычайно приятный и полезный опыт. Она впервые летела на самолете, впервые по-настоящему отдыхала, впервые покинула пределы Соединенного Королевства…

Она была готова к новой жизни.

В ожидании подходящего округа Мэгги производит двойню

Брак и обретенное материальное благополучие, однако же, не способствовали ускорению политической карьеры Маргарет, напротив, она, казалось, топчется на месте. Вплоть до 1959 года она больше не испытает хмельного состояния избирательной кампании, того счастья борьбы, когда в качестве ставок фигурируют национальные интересы.

Правда,

у Маргарет нашлось множество иных дел. Прежде всего, ей пришлось заняться обустройством собственного гнезда, «своего дома», столь дорогого сердцу каждого британца. Сейчас слишком сильны тенденции рассматривать молодую Маргарет Тэтчер в образе будущей «Железной леди». Но в то время она была просто молодой женой, как все молодые жены, ну, или как почти все. Она переехала в квартиру Денниса в доме на Суон-корт, в районе Челси. Как и всякая молодая жена, она хотела «наложить свой отпечаток» на облик холостяцкой квартиры Денниса. Именно тогда у нее проявилась черта характера, которая останется навсегда. Она считала, что многое может делать сама куда лучше, чем любой специалист. И хотя доходы молодой четы позволяли ей нанять оформителя или, как сейчас говорят, дизайнера, она сама выбирала ткани, ковры и обои в лавках на Кингз-роуд. Более того, она сама клеила обои, взобравшись на стремянку. Кроме того, она, наконец, могла немного пожить в свое удовольствие, ходить по магазинам, покупать модные вещицы, не опасаясь отцовского неодобрения. «Быть молодой женой и вести столь приятный образ жизни — всегда такое наслаждение <…>. В 50-е годы это был настоящий рай <…>. Карточная система была отменена <…>. После скуки функциональной одежды мода завоевывала доверие при помощи широких юбок от Диора, платьев с изящными лифами и шляп в стиле Аскота».

Это было время, когда умер старый король Георг VI. Коронование молодой Елизаветы в июне 1953 года принесло свежий ветерок молодости и создало атмосферу задорной радости во всей стране. Чувство счастья — заразное чувство. Маргарет с волнением вспоминает о том, как они с Деннисом, «страстным приверженцем монархии», купили себе места на закрытых трибунах перед Вестминстером. Эта своеобразная выставка предметов роскоши и драгоценностей была как бы знаком окончания тяжелых и скудных времен войны, знаком возвращения благополучия, которое, как полагали, будет вечным, причем верили в это настолько свято, что некоторые комментаторы уже заговорили о «новом елизаветинском золотом веке». Вместе с Деннисом Маргарет отправлялась в отпуск в Рим или Париж, давала званые обеды, ходила в театр. Она любила жизнь и открывала в ней для себя что-то новое: «После двадцати лет страданий и жертв люди хотели развлекаться и пользоваться благами жизни <…>. Мы с Деннисом развлекались так же, как и большинство людей, и даже гораздо более, чем некоторые».

Хотя Маргарет и жила в Челси, районе интеллектуалов и артистов, она была очень далека от того кипения, умственного и духовного, что будоражило этот район. Однако в воздухе веял дух великих людей, когда-то проживавших там: Томаса Мора, Эразма Роттердамского, Данте Габриэля Россетти, Рескина и Генри Джеймса, а также многих других. В 1950-е годы это было царство «сердитых молодых людей». Вместе со своими пьесами, представленными на сцене театра «Ройял Корт», Джон Осборн бросал в лицо истеблишменту «горящие головни», которые никак не желали гаснуть. Челси стал своеобразным пантеоном английской молодежи; этот район, воспетый музыкантами из группы «Роллинг стоунз», превратился в храм поп-музыки, в центр моды благодаря Мэри Куант, воспламенявшей чопорное, сдержанное либидо «старой доброй Англии» изобретением мини-юбки. Маргарет Тэтчер совершенно не ощущала духа времени. Кстати, она сама признавала себя «несовременной»: «Для меня рок-н-ролл в самом начале, когда загремели имена Билла Хейли и Элвиса Пресли, был всего лишь временным, вернее, кратковременным увлечением журналистов, которое и недели не продержится». Несомненно, нельзя быть более здравомыслящей и трезвой. Да, действительно, она не принадлежала к своему поколению…

В эти счастливые годы Маргарет познала и радость материнства. В августе 1953 года она родила двойню, Марка и Кэрол, появившихся на свет на полтора месяца раньше срока. Согласно легенде, Деннис, веривший в то, что роды пройдут успешно, в тот день отправился на международные соревнования по крикету, проходившие в Суррее, на стадионе «Овал». «В тот день он узнал две хорошие новости: что Англия выиграла „Эшиз“, кубок, вручаемый победителю на матчах по крикету между Англией и Австралией, и что он стал отцом двойняшек». Кстати, врачи якобы не сумели определить, что у Маргарет будет двойня, так что это действительно была приятная неожиданность. Если эта история и оспаривается некоторыми биографами Маргарет [63] , то все же она во многом соответствует тому мифу о Маргарет Тэтчер, который сложился благодаря некоторым чертам ее характера. Да, она любила все делать быстро и хорошо, вот и родила сразу двойню. И прекрасно! Не придется больше переносить тяготы беременности, можно будет подумать и о другом. Кстати, она предпочла не слишком долго возиться с младенцами. Правда, впоследствии она вступит в борьбу против такого явления, как «дети-ключники», то есть дети, возвращавшиеся домой самостоятельно, с ключами, висевшими на шее; она станет воспевать образцовых домохозяек и их добродетели, на себя эти правила не распространяя. Она заявит, что «если семейный очаг и является центром жизни, то все же он не должен быть границей стремлений, честолюбия и жажды успеха».

63

Например, Джоном Кэмпбеллом, автором уже упоминавшейся книги.

Вроде бы в этом есть противоречие, но противоречие лишь видимое. Маргарет признавалась, что имела возможность стремиться «к другим горизонтам», потому что могла рассчитывать на доходы Денниса и иметь няню, «чтобы та занималась детьми во время моего отсутствия; мне повезло, я могла быть одновременно и хорошей матерью, и делать профессиональную карьеру». Что правда, то правда — груднички Марк и Кэрол гораздо чаще видели няню Барбару, чем

свою мать. Но, по разумению Маргарет, качество превалирует над количеством. Когда она бывала с детьми, всегда принадлежала им полностью. Когда детям исполнилось пять лет, она провела долгие часы около плиты, чтобы испечь в честь их дня рождения фигурные торты: в виде крепости — для Марка и в виде машины — для Кэрол. На прогулках она всегда им что-то рассказывала. Марк вспоминает, что когда однажды на каникулах они арендовали яхту, так первое, за что взялась Маргарет, было обучение детей искусству хождения под парусом и управления рулем. Как верная дочь Альфреда Робертса, она следила за тем, чтобы ни одна минута не пропадала даром. Но по части суровости она резко отличалась от своего отца. Говорят, она никогда не наказывала своих детей физически, ни разу даже не шлепнула. Возможно, не хотела, чтобы они испытали на себе то, что довелось испытать ей, а может, в этом сказывались ее угрызения совести из-за частых отлучек из семьи.

Отлучки действительно бывали часто. Еще в 1950 году Маргарет записалась на вечерние курсы в «Иннер темпле», в одном из высших учебных заведений «Дома правосудия», где преподавали юриспруденцию. На протяжении трех лет она упорно училась по вечерам или в выходные дни. Многие думали, что ей не удастся завершить учебу. Но в августе 1953 года, едва освободившись от бремени и еще толком не придя в себя, она внесла свое имя в список желающих сдать последний экзамен на звание барристера, то есть адвоката. У нее было всего лишь полтора месяца на подготовку. Она боялась, что материнские заботы затянут ее, как затягивает свою жертву болото, и она бросила себе очередной вызов. «Машина Тэтчер» заработала и двинулась вперед, чтобы никогда уже не останавливаться. В начале 1954 года она стала адвокатом-стажером. Пройдя несколько этапов стажировки, она начала специализироваться в области налогового права. Первая адвокатская фирма, которой она предложила свои услуги, отказала ей, так как сотрудники фирмы не хотели работать с женщиной, однако уже вторая фирма, адвокатская контора Боннер в Линкольнз-инн, открыла ей свои двери. Ее страсть к точности и умение выяснять самые мелкие детали, ее талант всюду доискиваться до правды, ее способность откапывать факты и находить самые невероятные толкования законов, ее пыл, проявляющийся в работе, — все это очень скоро обеспечило Маргарет довольно лестную репутацию. Она не боялась читать балансы и проводить долгие утомительные часы в спорах в налоговых органах. Ее выводы в отношении доверенных ей дел всегда отличались краткостью, точностью, убедительностью аргументов. Несомненно, она могла бы сделать блестящую карьеру как адвокат, но юриспруденция наводила на нее скуку. Из своего опыта, полученного в судах, она вынесла понимание двух очень важных вещей: святости закона [64] и чрезвычайной роли сбалансированной налоговой политики, столь необходимой для экономического процветания страны. В остальном же ей казалось, что применение и осуществление законов, созданных другими, — это тяжелая и нудная умственная работа. Что же в этом хорошего? Она хотела сама создавать законы!

64

В противовес соглашениям, в частности, между социальными партнерами.

Чтобы стать законодателем, надо было стать членом парламента, а для этого необходимо было найти подходящий округ. Но даже при наличии такого округа успех еще был не очевиден, ведь в партии консерваторов женщин-парламентариев можно было пересчитать по пальцам одной руки. И тогда Маргарет опубликовала статью в «Санди грэфик» под заголовком «Вставайте, женщины!»: «Женщины могут и должны играть роль лидера в создании новой елизаветинской эры…» Это был почти феминистский манифест. Она высказывала сожаления по поводу того, что женщинам часто приходится прерывать многообещающую карьеру, чтобы заниматься детьми. И Маргарет рисовала картины благословенного будущего, которое она конечно же не увидит при жизни, когда «женщина сможет стать, почему бы нет, канцлером Казначейства или министром иностранных дел». Двадцать восемь лет спустя она станет премьер-министром…

А пока вклад ее в общественную жизнь был гораздо скромнее. Она, разумеется, посещала Ассоциацию юристов-консерваторов, где завела очень полезные знакомства; именно там она встретилась с Тони Барбером и Айри Нивом, членом парламента с 1953 года, который будет руководить ее избирательной кампанией в 1975 году. Она выступила с докладом, который решительно повлиял на ее будущие политические битвы. Это была яростная атака на совершенно невероятную власть, которую захватили тогда профсоюзы, знаменитые тред-юнионы, и называлась эта «горящая головня» довольно провокационно: «Гигантская мощь». В докладе поочередно разоблачались такие явления, как практика «закрытых» предприятий (куда принимали на работу лишь членов своих профсоюзов), забастовочные пикеты, нарушавшие право на свободу работы, забастовки солидарности, практика открытого голосования простым поднятием рук на выборах, а также юридическая неприкосновенность профсоюзов.

Однако не это обеспечило ей «подходящий округ». С 1953 года она практически поселилась в Центральном бюро партии. Из-за семейных обстоятельств она хотела заполучить солидный округ километрах в пятидесяти от Лондона, что было мечтой каждого кандидата в депутаты — «золотое местечко» в часе езды от Вестминстер-холла. Но таких округов было мало, за них кандидаты ожесточенно дрались, идя порой на самые большие подлости. Несмотря на помощь таких деятелей, как Верил Кук и лорд Хьюм, вице-президент партии, она пять раз потерпела поражение, не дойдя до самых выборов и будучи отвергнутой местными союзами консерваторов: трижды перед выборами 1955 года, в Холборне, в Кентербери и Орлингтоне, и дважды перед выборами 1959 года, в Бекенхеме и Мейдстоне. И всякий раз ее «упрекали» в том, что она — женщина, что слишком молода и неопытна, но более в том, что она — женщина. Женщины вопрошали: «Что она сделает с нашими детьми?» Мужчины выражали свое беспокойство: «Не внушит ли она дурные мысли нашим женам?» И всякий раз отдавали предпочтение не ей, а «достойному» консерватору «старой школы», прошедшему через Итон или Рагби, выдрессированному с детских лет на исполнение роли вожака с патерналистскими наклонностями, короче говоря, превосходному джентльмену, а не этой торнадо в юбке…