Маргарита и Мастер
Шрифт:
в трельяж, и в зеркало второе
всмотритесь пристальней, и вы
увидите портрет героя
на фоне мчащейся Невы,
внимать желаниям нетвердым
и все быстрей, и все быстрей
себе наматывать на горло
все ожерелье фонарей,
о, в этой комнате наскучит, -
герой угрюмо повторял,
и за стеной худую участь,
бренча, утраивал рояль,
да, в этой комнате усталой
из-за дверей лови, лови
все эти юные удары
по нелюбви, по нелюбви.
Ми Склифосовский и Доктор Монсоро подняли Дядю Ваню, но до неба было еще очень далеко. Мария Магдалина перегнулась через край могилы, но всё равно не смогла достать до руки Иисуса. Тогда со дна могилы поднялся Иуди и подпер гроб своим плечом. Но, как говорится:
– Я много в жизни потерял,
Все потому, что ростом мал:
– Мария Магдалина все равно чуть-чуть не могла дотянуться, чтобы зацепить Его пальцы.
И только тогда Редисон Славянская поняла, что должна:
– Согласиться Остаться в могиле Навсегда, как:
– Иуди.
– И как только она это поняла, плечи ее стали шире, ноги длиннее, а руки достали почти до неба. Гроб с Иисусом стал набирать и набирать высоту.
Мария Магдалина взяла Его за руку, потом обняла, и:
– Вытащила на поверхность, - перевернувшись, и прокатившись по Земле, как борец.
И когда поняла, то не увидела Его, и испугалась, что:
– Ничего не было.
Она увидела садовника, который украшал могилу с одной стороны шиповником, с уже распустившимися розами, с другой туей в роли можжевельника.
– Ты зачем это делаешь?
– спросила она.
– Вот?
– Я грю...
– Ах, это! Я, эта, хочу...
– Ты кто?
– Дак, естественно, хочу, чтобы он смог выходить в этот сад при полной луне.
– А чтобы не перепутал, где у него голова, а где ноги посадили там розовый шиповник, а здесь тую?
– Да, вы правы.
Но когда все собрались у праздничного стола, чтобы:
– Как следует отметить Воскресение, - оказалось, что:
– Не Все дома.
– Кого нет?
– спросил Молчановский, и оглядел своих сатрапов, как-то: Кирстен Данст и Алисию Сильверстоун.
– На месте.
– Он облегченно вздохнул, но тут чуть не опустил руку с хрустальным бокалом вина:
– Не было Ми Склифосовского.
– Ну, он Там был?
– спросил Ан у... у кого же он спросил?
– И чтобы не запутаться вспомнил только одного из всех участников экспедиции, Монсоро.
– Конечно, - ответил парень, и залпом выпил свой фужер до дна.
– Как будто опрокинул его в бездонную пасть крокодила, - сказала Кира.
Кот подал хорошую идею:
– Вспомнить не тех, а, наоборот:
– Этих.
– Как вы говорите?
– не понял Ан.
– Надо вспомнить не тех, кто уходил в могилу в стене, а тех, кого нет здесь, - пояснил Германн Майор.
Все облегченно вздохнули, хотя многие, а точнее:
– Все почти, - так ничего и не поняли.
Но тем не менее, Ан Молчановский вспомнил, что нет Михаила Маленького, ибо никто не отдавал команд оператору непосредственно:
– Мотор - камера - мотор - свет.
– Куда ушел свет?
– спросил Мол.
И так как рядом был стол писателей, то их и спросили:
– Кто писал сценарий этой части?
– Я не писал, - ответил Кот.
И выяснилось, что напутал хмурый Сори. Но он, и действительно, мрачно ответил:
– Дядя Ваня.
– Во, правильно, Дядя Ваня должен был воскреснуть, а его нет, - даже образовался Пли, который тоже сочинял часть этой гробовой истории.
– Вы всё напутали, - тяжело вздохнула СНС. И добавила: - Теперь будут разбираться очень долго.
Далее, кто кого заменил?
Наконец, Кирстен Данст поняла, что у нее нет режиссера, и высказалась откровенно:
– Не хочу терять последнего режиссера, потому торжественно сообщаю: у меня его нет.
– Хотя и не совсем ясно, как она могла перепутать Молчановского со Склифосовским.
И было почти единогласно принято решение:
– Он и есть Тот Кто Воскрес.
– Куда тогда делся Дядя Ваня?
– спросила Алисия Сильверстоун, которую он, по-видимому, неплохо научил водить машину. Чему дополнительным доказательством было, что после Ламбордини она смогла вести даже простой джип времен второй мировой войны под названием Виллис.
– Кто такой Дядя Ваня?
– спросил Ан Молчановский.
– Это контрольный вопрос?
– вопросом ответила Алисия. Но подумав немного всё-таки констатировала:
– Он был моим вторым шофером.
Тем не менее, на кладбище дело обстояло не так благостно, как на банкете в его честь. У могилы появились двое, один со стороны туи, другой с противоположной, там, где рос розовоцветный шиповник. И...
И начали спор на тему:
– Это я еврей?
– Точнее, даже не так, а более настойчиво и убедительно:
– Это я.
– Так может быть?
– спросил один.
– Не-е знаю-ю, - ответил полу-утвердительно Дядя Ваня.
Они немного отошли от могилы и первый, Михаил Маленький, спросил:
– Я голова?
– Думаю, наоборот, ты ноги, - ответил Дядя Ваня.
Все согласились, так как Михаил высказался от души:
– Я не только устал думать, но уже просто и: