Маргарита и Мастер
Шрифт:
– Почему?
– спросил Леха-Стоик.
– Ты не знаешь, что такое казаться, а уж тем более, что значит:
– Быть.
– Пусть ответит, - сказал Дима из-за кофеварки, и добавил: - Если ответишь правильно, тоже будешь пить это, - он щелкнул по блестящей кофеварке.
И Леха ответил сразу на оба вопроса:
– Когда я пьян? а пьяна всегда я, но! работать могу, так как много лет только этим и занимаюсь:
– Одна работа, и никакого удовольствия, - если не считать этого, - он не глядя щелкнул по бутылке, стоящей сзади в ряду на нижней витрине из узорного дерева.
– Это значит, - решил усвоить для себя режиссер, - пить - это быть, а кажется, что:
– Я еще и работаю систематически.
– Да, ноги, как у моего старшего напарника еще не совсем отнимаются.
– Может быть, я от себя тогда что-нибудь скажу, - промямлил его Стоик.
– Так, что, с этим мясником мы закончили?
– спросил режиссер.
– Так-то бы да, но я не могу понять, с какой стати Алла согласилась с ним, как грится:
– Немнохго побыть в иво мясном производстве?
– спросил Главный Оператор Девотченко.
– Порыв момента, - ответил Дима от кофеварки.
– Нет, нет, нет, - возразил оператор, - здесь кроется какая-то внутренняя заинтересованность.
– Что вы предлагаете?
– устроил из выступления Девотченко диалог его массажист-декоратор Гаркуша Панин.
– Они хочут сами быть, - сказал третий покойник Олень. Сказал, несмотря на слухи, что был при жизни другом Стоика, выступавшего в роли этого обалдуя Лехи.
– Но с другой стороны, - возразил Дима из-за кофеварки, к которой пристроился, казалось, навеки, какой-то смысл в этом контактуме должен быть.
– И добавил: - Мей би мне самому разобраться?
– С ней?!
– смог удивиться даже Михаил Маленький.
– В каком смысле?
– Вот я и спрашиваю: а смысл?
– Давайте все к ней выстроимся в очередь, - крякнул Стоик, как человек уже познавший блаженство, но уверенный, что другим это всё равно недоступно.
– И более того, все равны, как грится, и тогда становится не ясно, чем мясник хуже, например, плотника, ась?
– Ответ уже дал, и более того, очень давно парень, выступавший под именем Владимир Высоцкий, - все еще устало, как после ночи, проведенной в беспробудной пьянке Михаил Маленький.
– Разрешите полюбопытствовать, и это?..
– пискнул Дима все с того же места, где застыл как статуя, кажется, навеки. А если и не навеки, то по крайней мере, надолго.
И Михаил выдал:
– Ты не писатель? И не художник? Не ученый, надеюсь?
– и, следовательно, есть разница между ними и шулерами, к которым априори относятся все астрологи, волхвы и маги.
– Вывод напрашивается сам собой крикнул-пикнул Плинтус, находящийся по недоразумению все еще в оркестре за форте-пьянами - хотя и не пил практически ничего кроме фанты и кока-колы, к которым уже с детства приучила его добрая бабушка, ибо была убеждена свыше, в противовес дохтуру, всю низость которого понимала до его подноготной:
– Хочет построить себе халупу, как был Зимний Дворец у царя, и никогда не оправдается тем, что говорит:
– Поменьше.
– Продолжу, несмотря на то, что нас прервали, - сказал Пли, - мясник может быть, да, существом потусторонним, но только:
– Монтесума - приноситель жертв, и более того: из мяса далеко не диких животных.
И когда начали интересоваться:
– Был уже тогда Монтесума с его Кецалькоатлем, - Алла Два сама предложила Леху на роль:
– Пилата.
Михаил Маленький как раз в это время слегка прикрыл глаза, прикинувшись:
– Я немного задумался, - но после этого Пи-лата рука сама соскользнула с восьмиместного стола, о который он локтем иё оперся, и парень упал на карачки, как было прошлый раз на балу у Ми Склифосовского, когда ждали - нет, не воскресения пока что, а только иво:
– Представителя.
– Вы чего?
– ласково приподнял Михаила Электрик, - испугались?
– Чего мне бояться?
– Испугались, что слова Библии, о том, что Пи-лат был катехгорически против распятия и тем более избиения Иисуса Христа в четырнадцати точках человеческого сознания - это Позднейшая Вставка, сделанная его потомками.
Глава 59
– Кого, его? я не понял, - ответил Михаил.
– Пи-лата?
– Да, - продекламировал Электрик, - здесь есть его потомки.
– Три восклицательных знака, несмотря на то, что их стерли.
Леха интуитивно сделал шаг в сторону, как человек от природы совестливый, и следовательно, понимающий, что:
– Кажется, на него и намекают.
– Испугался?!
– Дима участливо потрепал его по щеке, преодолев, наконец, расстояние от своей кофеварки до двери, где под бутылкой с:
– Нолитым кофе из опилок, - стоял-маячил Леха. Вероятно, все еще не мог до конца поверить, в бутылке:
– И ничего нет!
– Так бывает? В том смысле, что если ее еще не потчевали.
– Здесь я вижу гениальное продолжение своего Гарри Поттера, - сказал Плинтус, - он никогда не бросит свою маму, несмотря на то, что она крепко накрепко связалась с этим оболтусом-художником, ибо предвидела - имеется в виду бабушка - что мог в прошлом быть автором Тай-ной-й Вечери, а сегодня это, как говорится, стоит точно не меньше, чем Зимний Дворец царя, а точнее, царицы Екатерины-Филькельштейн, которой она сама могла и быть.
– Здесь я художник!
– рявкнул, наконец, Михаил Маленький, но из-за крика забыл, что хотел предложить нового, очень интересного.
Ему напомнил баянист-ударник бармен Дима. Он сказал, подведя Леху к барьеру, немного заставленному ящиками со вчерашней барматухой, так и стоящей незапертой в подлестничный чулан, ибо Дима вчера так и решил:
– Все равно никто не поверит, что полмашины вина стоит, как при встрече инопланетян, и не то, что не заметят, но:
– Не все же в этой Солнечной Системе пьют-т так много, что готовы даже сесть не в том ее месте, где намечалось, только из-за нескольких ящиков вина Три Семерки, Портвейна Номер 13, и несуществующего уже Солнцедара.