Маргарита и Мастер
Шрифт:
– Нет.
– Почему, спрашивается?
– Почему?
– Здесь никого не учат считать. Прошу прощенья:
– Чи-та-ть-ь.
– Если бабки есть - вложитесь и разговаривайте культурно, чего проще.
– Так, деньги у Всех есть, как вложить в прибыльное дело непонятно, чтобы его зарей... не зарейдо... не внесли во внеочередной список рейдерских захватов.
Именно поэтому я изучала Захваты Дзю До.
– Неужели никого нельзя Подвинуть в этой Кулинарной Сети?
– А кого? Если с одной стороны Они, а с другой:
– Их государство.
– Как говорится: мы говорим Партия, а в виду:
– Парк Юрского Периода - местного производства.
Поэтому. Поэтому, если не грохнуть Берлиоза - всё равно ничего не получится.
– Он ключевая фигура в этом бизнесе?
– спросил Ди, что переводится, как Два, а два это - НН. Поэтому здесь, дело шутками не закончится. Грохнут его все равно.
Тем более, что эпопея с масло закончилась полным его разлитием.
Кстати замечу для тех, кто не забыл, что в слове Аннушка:
– Два - Ди - НН - а зачем, если бы и с одним было ясно:
– Она тока ключница, и патологически никогда не сможет выйди замуж, не только за Лопахина, как будущего долларового миллиардера, но даже за Молчановского со всеми его Смоктуновскими в виде прислуги на его матчах со Сборной.
– Она у него, значится, в прислугах?
– Наоборот.
– Да? Тогда я ничего не понял, Фока.
– Ты сам сказал:
– Очевидно, что и у нее два: НН. NN - помните, как сказал Александр Сергеевич?
– Приедет и осудит?
– Более, намного более морфо-логично:
– Носы у всех станут намного длиннее и повиснут, как коромысла в дымном иво воздухе.
Глава 7
Поиск Бездомного Берлиоза
– В каком, простите, смысле? Он любил курить?
– Естественно, но, к сожалению, не Гаванские сигары, а тока:
– Тру-б-ку-ку.
– К счастью, я не курю, - облегченно вздохнул Фока, - пойду в Грибоедова, закажу себе шашлык по-Карски, но только чтобы было по-Итальянски: с апельзинами.
– Шеф-повар там не любит: с апельзинами?
– Да-нет, почему, ему нравится.
– В чем тогда твоя радость от такого обеда, если шеф-повар не будет злиться, и рубить своим огромным мачете, еще не остывшую от своего порыва к жизни, еще, практически, живую семгу, привезенную аэропланом на воздушной-реактивной подушке прямо из самой Японии?
– Апельсины будет готовить его молекулярная дочь. Чтобы выглядело, как я люблю: по-тайски - как слегка недожаренные тараканы дикого производства. Такие толстенненькие желтенько-оранжевенненькие червячки.
– Вкусно?
– Да, особенно, когда буду за ужином дома рассказывать жене про этот обед:
– Небыстрого питания.
– Она будет смеяться?
– Думаю, наоборот, будет плакать.
– Почему? Червячка жалко?
– Дак, естественно.
– И Фока сам чуть не прослезился.
Однако, сказали, что:
– Приехал муж!
Сказать, что ли, с испугу:
– Какой?! Он же ж в этой Африке-Америке вступил в соревнование по добыче солнечной энергии с Их Адиссоно-Тесла и Ко на сверхтонком уровне десять в минус восьмой степени Ангстрем.
– Ну, значит, прибыл просто на побывку, - как выразился дворник-охранник-садовник, которым был сегодня Миша Маленький.
– И добавил кстати:
– Лучше бы я жил, как раньше, в простой московской квартире с соседями, чем вот так пахать за троих ни-за-что.
– Вас не кормят на кухне?
– вежливо осведомилась Аннушка.
– Я хочу со всеми.
– У нас так не бывает. Я вот хочу тоже: вместе с мужем обедать, а он где?
– Где?
– Дома.
– А! чуть не забыл, вы, мессир, живете теперь На Два Дома.
И Михаил понял, что просто опять забыл, так как такое невозможно долго помнить, чтобы не превратиться в Эйнштейна с Максом Планком в придачу:
– Буфетчица с теплой апельсиновой газировки - она же:
– Референтша Н, который сам оказался просто:
– Иво поваром, - а она второй частью самого НН, по сути дела, тоже:
– НН.
– Но только в иво женской эманации.
Теперь-то, я надеюсь, всё понятно?
Это должно быть легко понимаемо, так как здесь народ на все праздники, кроме Нового Года - там - надолго ли уже?
– можно теперь сказать, когда он сам попал в больницу за вольнодумство, как он сам, бывало, рассказывал на вступительном экзамене:
– Бегу, поднимаюсь по лестнице на пятый-восьмой этажи, вхожу: а часы-то как раз и бьют:
Две-надцать!
Тогда ему никто не сказать:
– С какой стати, мил человек, ты приперся в двенадцать, если общежитие ВГИКа в одиннадцать! Уже закрывается навсегда.
А тогда приняли, как милень-ко-го. Щас в больнице, ибо увидел время, но сказал вслух не то. Что именно? Вот прямо так и сказал:
– Не То - время-то.
– И, так сказать, сердце не выдержало Этого Видения.
Вот вам и:
– Эль-Дар-р-р.
– Зарычал, а внимания - даже Тогда - на это не обратили.