Маргарита и Мастер
Шрифт:
– Нет.
– Может тогда эти, знаменитые грибочки кокот, раковые шейки, незатейливо переложенные красной икрой?
– Почему красной, а не как в лучших домах Ландона, черной?
– Подорожала сильно.
– Почему?
– Пока сами не можем понять почему, вроде, да, воруют, но это давно известно, а почему всё равно всё дорожает, значит есть еще что-то, более важное, чем воровство.
– Да, действительно, привыкли, а толку уже и от этого - никакого.
– Ну, значится, так и решили: будешь пока что
– Дело в том, мессир, что у меня есть скрытый микрофон под этой кроватью-диваном.
– Что это значит?
– Я все ходы записываю.
– Да?
– Включить рипит ит, плииз?
– Спасибо, верю. Просто из головы вылетело, что вы режиссер с советским уклоном: пока не стукнешь на кого-нибудь - ни за что не назначат. Это как пароль:
– Тук-тук?
– Да, заходите - подписано.
– Думаю, сэр, вы всё-таки неправы, потому что у нас - как у Всех, и всё отличие в том, что:
– Это - держится в тайне-е.
– А именно?
– Надо обязательно дать.
– Взятку?
– Деньги не берут - только натурой, против нее нет закона. И это плохо. И знаете почему?
– Почему?
– Не все добрые леди в это, приятное во многих отношения занятие, могут поверить.
– Почему?
– Так не было официальной отмашки, что, мол, можете, как в Голливуде:
– И вы использовать позу летчика.
– Без отмашки не получается.
– Да. Точнее, нет, у некоторых получается, но ясно - не у всех. Одна намедни лет пятьдесят назад даже под поезд бросились, а то всё пела:
– Приходите Завтра, а?
– Люди не понимают, - сказал он, - что после семнадцатого года напрочь отменили привычку понимать, что люди здесь, на Земле, не самые главные, ну они и прут, как быки на матадора, которым и является в данном случае режиссер. И да: ты полы помыла, а то я боюсь иногда микробной эманации. Как говорится:
– Не так страшны микробы, как их предвидение.
– Как и подписался Винсент Ван Гог на всех своих картинах. А вы, дорогая моя, по сути обвинили всё телевидение, что они:
– Едят одни тока-а мик-роб-ы-ы.
– Само их мясо, имеется в виду, эманацию, всё самое вкусное, как сказал Фейербах - выбрасывают из списка отдела кадров.
Так на чем мы остановились, вы записывали?
– Да, - ответила Мотя, - вы меня назначили этой, как ее, директором вашего кабака.
– Он называется Пабло Пикассо?
– Нет.
– Клод Моне?
– Нет.
– Тогда ясно: Ван Гог.
– Верна-а. Значит, будем кормить людей не просто так, а с:
– Эманацией.
– Подадим Котлету по-Киевски, а скажем:
– Флорентийский стейк был очень вкусным?
И будет вам, как написано:
–
– Цыплята Табака.
– С чесночным соусом и разбавленным лимонным соком для рук.
Мотя радостная пошла-поехала, пока что, правда, не на трамвае в Ван Гога, а там уже есть, как было сказано при встрече:
– Это наша Компьютерная Сеть.
– К-компьютер-ная?
– переспросила Мотя.
– Вы плохо слышите? Я сказала Кулинарная, а сеть да, у нас именно:
– Сеть, - и более того в доле с, - и леди с лицом Принцессы Монако, показала пальцем:
– Вверх.
Мотя не нашлась, что еще спросить, кроме, как:
– Что вы для Них готовите?
– Для Них у нас специальный банкетный зальчик.
– Зайчик?
– Не зайчик, зайчик, а зал, зал-ь-чик-к с Их любимыми Гамбургерами Черного Билла, чей дядя, кажется, изобрел и эту, что вы назвали:
– Большую Компьютерную Сеть.
– Дак, эта, меня назначили сюда директоршей, - промяукала Мотя.
– Этого не может быть, так как не может быть никогда!
– ответила эта пресловутая Грейс Келли.
– Мне, - она показала пальцем себе на высокую прическу над - слегка, но менее - высоким лбом - конкурентши нэ нужны!
– Но меня назначили.
– Опять она завела свою пластинку, - КК - Кулинарная Сеть обвела своей лапой нарядных официантов и некоторых официанток, занимающихся систематической сервировкой столов, и даже кивнула на подглядывающих через не полностью закрашенную картинами Ван Гога прозрачную стену потенциальных поваров во главе с их шефом, которым и был, первоначально принятый за самого НН, почти двухметровый, как сказал бы, но он еще до сих пор этого не сделал - пропустим его имя, чтобы не частить:
– Это - мой шеф-повар.
– Или даже:
– Это мой повар, М... В... Гена.
– Шутка, конечно, Слава. Слава, так сказать всему, что он не готовит сам, но отдает тем не менее:
– Другим на съедение.
– Послушайте, Славик, - позвала Мотя, заметив через кухонный перископ его чуть насмешливые глазки, - кам хирэ, плииз.
Да таким голосом, как будто не наниматься пришла в посудомойщицы, как ташкентско-узбекский простой пролетариат с навыками приготовления мантов-пантов, а будто бы ее пришли снимать с работы ни за что, после пятилетнего здесь стажа, а она:
– Не хочет з ним раззтаваться.
– Думает:
– Это, как их собственный-й!
– Дом на Рублевке, или что у них есть еще там на Рижском шоссе с улицей Кой Кого в придачу.
Леди Грейс с воем сирены, заподозрившей, наконец, что Одиссей прорвался-таки через ограду города Царицына, бросилась почти в объятия иво почти брату со словами:
– Господин Склифосовский!
– Они хочут наз охграбить.
Но услышала в ответ простое человеческое, нет не спасибо, да, и тем более, благодарю вас: