Маргарита и Мастер
Шрифт:
– Иоанн не был Учеником Иисуса Христа.
Немного потрепыхавшись леди рявкнула:
– Ну-у, кто-нибудь крыть будет?
– Буби есть - бубями бей - нет бубей - так займи, но выпей, - прочитал стихотворение за стойкой Войнич.
– Так вы кому дали тридцатку?
– спросил Пеле.
И удивительно, но тридцатку дали Ильфу - Принцу танцующему на руках. Как сказала за него СНС:
– Он сказал это нарочно, ибо мой человек Так мыслить не может.
– Как Так?
– спросил Кот.
– Непротиворечиво, - ответила за всех Тетя, констатировавшая, что Все Правила Фарисеев и Первосвященников верны - важно лишь возразить им непротиворечиво - тогда, да:
– Чистая Победа.
Правда, добавила:
– Меня никто не может переспорить.
– И повторила, несмотря на то, что Мотя была уже здесь и неосторожно проблеяла:
– Даже я?
– Даже ты, и знаешь почему?
– Почему?
– Я никогда с тобой не спорю.
– Да, это хороший пример, - сказал Сори, и предложил не отвлекать его от победы. Ибо именно он почуял ее запах, получив от Димы тридцать тысяч долларов премиальных.
А вы думали кто?
Войнич, как хомо сапиенс разумный дал Пеле в долг, но только половину всей суммы. Надо было найти еще десять тысяч, так как сам реципиент тоже имел:
– Пять своих.
– Я могу вам дать эту недостающую десятку, - сказала стоящая рядом красотка.
– Отлично, - и он крикнул банкомету, - я еще не вылетел, я еще здесь, - и ринулся к своему месту в партере.
– Одно маленькое условие, - мяукнула Рэди, - я щас не замужем, и видите ли, хочу иметь творческого работника радом с собой, как излишество, которое я способна отвезти на Слоновую Охоту или в Снега Килиманджаро.
– Добавьте еще:
– Читобы принести там в жертву, - сказал Войнич, как человек на некоторое время свободный почти от всех обязанностей, кроме неуместных просьб:
– А может в долг?
– Хотя повторял уже сто раз:
– Я не бессмертный - не мохгу!
– Нет, я имею в виду, да, но не сейчас же прямо?
– ответил японо-немецкий и чуть-чуть русский производитель шестипалых цыплят.
– Да, мил человек, - ответила Рэди, - ты имеет отличный соображалка.
– Ну, хорошо, садись играй, я посмотрю, как мы разоримся, еще не заключив брак.
– Здесь ты ошибаешься - брак уже состоялся.
– Так мне, что, теперь, за тобой шлейф носить?
– Прошу прощенья?
– и не успел прозаик-поэт ответить, кончила: - Это я буду тебя носить.
Пеле молча взял в баре еще один Огненный Шар, и остался на барном стуле почти за спиной Рэди.
И вот дошла до них очередь, а другая очередь:
– На замену - так и не уменьшилась, - следовательно, по тридцатке поставили все: Тетя, Ильф, играющий уже, можно сказать, на стороне СНС, так как она отсыпала ему из общей кормушки, Плинтус - трудно догадаться в каком собрании сочинений он прятал эту тридцатку в баксах:
– Карла Майя, что ли скупил всего в 250-ти томах?!
– вслух удивилась жестокая Тетя.
Кот тоже поставил, но СНС заставила себя удержаться от изумления:
– Откуда у него деньги, если он не член?
Сори, как было сказано, получил свою маленькую премию от Димы, и ждал дальнейших подарков э-э, как теперь уже абсолютно ясно:
– Оттуда-а-а!
– И некоторые при его ставке посмотрели не на Диму, как на палас 11-го века - если считать, что на съемках Пертской Красавицы его на самом деле применяли. Имеется в виду Абдулла и его пресловутые жены в Космосе, иначе кто бы пел там эти песни:
– Ваше благородие, госпожа удача, кто мне даст опять взаймы, если бы не сдача-а.
Но перед СНС была еще притихшая, как перед пожаром Мотя, и некоторые даже посмотрели на потолок:
– Не притаился ли там Электрик с молниями 38-го калибра специально на африканских слонов или других, уже человеческих беркерсиеров.
– Пятьдесят, - сказала Мотя, оставляя за собой последнее слово.
– Восемьдесят, - ответила СНС, тоже не посмотрев карты.
– Но Мотя их и не поднимала, - ужаснулись некоторые любопытные, окружающие уже стол представителей высшего общества, как-то:
– Шеф-повар Михаил Маленький, Германн Майор, посчитавший, что из бара:
– Ему плохо видно, кто делает более страшные ужимки в изображении сути имеющихся у него на руках карт.
Плинтус вспомнил всё, и прежде всего свою последнюю тачку почти на подводных крыльях, сделанных ему местным очень к нему добрым Гарри Поттером, не в пример тому, который всё время каркал, как попугай на поминках капитана Флинта:
– Офтибу-у, офтибу-у, офтибу-у!
– Прекрати, Флинт!
А ему по барабану, опять за своё серебро беспокоится в виде огромного, поросшего черным мхом истукана на берегу далекого моря:
– Редрам-м, редрам-м, редрам-м!
Глава 72
– Заткните, пожалуйста, эту скотобазу, - просто ответил Дима.
Но все боялись, потому что даже не знали, кто это говорит. Все, кроме истуканов за столом, как и написал Ван Гог:
– Игроки в карты отделены от окружающего пространства другой действительностью.
– И именно эта стена, стена Ада, испускает эти ужасные пронзительные крики:
– Офтибу, офтибу, офтибу.
– Редрам, редрам, редрам.
Что значит:
– Убийство!
– Я во всю эту хренопасию не верю, - сказал Германн Майор, потрогав Кольт сорок пятого калибра в наплечной кобуре под атласным с коричневыми разводами фирменным пиджаком бармена.
Тетя открыла сумочку, и деньги в ней были, правда только семьдесят тысяч, а СНС дала восемьдесят. Можно бы у кого-нибудь попросить, люди кругом добрые - дадут, может быть, но она к своему стыду испугалась, и выпустила из когтей потенциальную жертву.