Маргарита и Мастер
Шрифт:
– Почему, поэтому?
– не понял Катаев.
– Он был рад, что Праздник не состоялся.
– Чему тут радоваться?
– Очевидному: Праздник остался с ним.
Именно на поиски тоже Праздника, как Хемингуэй, отправился в поход и легендарный рыцарь Дон Кихот Ламанчский.
– Значит, он решил найти то, на что можно напороться - и что самое интересное - систематически, и.
– И?
– И сыграть с ним в поддавки.
– Да, сыграть в поддавки с Пустотой, чтобы Праздник, увы, не состоялся.
– Только отказавшись от сражения с тем, за что мы боролись, - сказал Катаев, - Праздник остается с нами, а не уходит.
И вот это Ничто, Пустоту, можно сказать, Ветер, лорд Ламанчский назвал:
– Ветряными Мельницами.
– А Бог:
– Чуть больше - это уже слишком много.
– И значит, он пошел на бой с этим Чуть Больше?
– Ты еще не понял?
– Чуть Больше - это то, что невидимо невооруженным глазом.
Человек не выдерживает и соглашается - сам с собой - на этот Хеппи Энд, имея в виду:
– А может его и нет, этого маленького, маленького Чуть Больше, - и устраивает Праздник, свадьбу, можно сказать, приглашая на нее всех его не уважающих, но чтобы в этом день восславили его.
В результате его грабят, и распространяют слух, что:
– Он просрал свою свадьбу.
Поэтому:
– Праздник, который всегда с тобой - это Праздник, который не состоялся, а:
– А остался со мной.
– Как и принц, я танцую на руках перед гостями, чтобы показать им:
– Это не ваш, а мой праздник, я оставил его себе.
И Дон Кихот вышел на бой с Ветряными Мельницами - с этим невидимым врагом - чтобы написать на своей Книге:
– Хитроумный идальго, или:
– Праздник, который всегда со мной.
– Значит, Дон Кихот, как и Принц, танцующий на своей свадьбе на руках, сразились с этим Чуть Больше, чтобы оставить Праздник себе, как это и советует Бог, чтобы, значит, как я уже много лет имею в виду, - констатировал Катаев:
– Не напороться на то, за что мы боролись.
– Нам надо писать одну книгу вместе, - подытожил Ильф, - главу я про танец Принца, а.
– Главу я, чтобы объяснить, наконец, как:
– Как можно не напороться на то, за что мы боролись.
– Вас сейчас запишут в проигравшие!
– крикнул Плинтус, - и тогда вы оба и заплатите за всех на этом празднике победы, но только не для вас.
– И вообще, - сказала Тетя, - я могу сыграть за троих.
– И уже потянулась к картам одного из борцов, собственно, за:
– Самого себя.
– Подождем, пока они подойдут, - сказала СНС, - уверена, нам удастся над ними посмеяться, ибо:
– Тот, кто что-что понял - только еще начинает путь к истине.
– И значит, не сумеет ее осуществить, - согласилась Тетя.
Ладно, берите карты, ваши ветряные мельницы и танцы на руках ждут вас.
– Посмотрим, сумеете ли вы их заметить, - сказала СНС.
– Они все слышали, - сказал один другому.
– Все слышали, как вы орали, - сказал Пеле, и добавил:
– Мой Чапаев и его Пустота - это тоже Дон Кихот и Ветряные Мельницы.
– Хреновина, - сказал Сори, и добавил: - И знаешь почему?
– Почему?
– Я бы заметил раньше, чем ты сказал, что он бьется не за народное счастье, а за своё собственное.
– Умею ли я играть в такой покер?
– спросил Катаев, рассмотрев свои карты, и не найдя на столе открытых для осознания своего положения за этим карточным столом:
– Еще каких-нибудь хороших карт.
– Игра идет в темную, - грозно сказала Тетя.
И ребята, еще не получив личный прикуп, задумались, в надежде разгромить в пух и прах ее новый Лекси:
– А стоит ли?
– Несмотря на то, что уже было ясно:
– Лишний Воздух - это только уловка, чтобы уговорить принца потанцевать этот праздничный танец:
– Вместе.
– Ибо:
– Так хоть на время, на одну ночь вы можете побыть уважаемым человеком, а не обратите внимания на Этот Воздух - вообще:
– Над вами будут смеяться не только утром, но и всю оставшуюся жизнь.
– В какой валюте мира мы сегодня играем?
– спросил Ильф.
– У меня только рубли. И даю, значится, сразу сто.
– У тебя сколько?
– хотел заглянуть ему - нет, не в глаза - в карты Катаев.
Но Ильф инстинктивно отшатнулся, что позволило Плинтусу увидеть Стрит.
– Сто и двести, - сказал он, а поставил сто долларов, ибо как человек, написавший уже двадцать две серии своего Гарри Поттера, где последняя серия называлась, кажется:
– Он против своего Зятя, - остальные закончили свое жизненное существование - имеется в виду незаконный муж своей первой матери - художник, мечтавший писать, как Пабло Пикассо, пока что не мог ничего сделать, чтобы вырваться из ауры Ван Гога.
И если продолжить то, что когда-то было начато:
– За эти двадцать две, - он получил не как все:
– Конец света, - но на Ламборджини пока что хватало.
А человек, меняющий даже такие тачки каждые два года, а точнее:
– Год, - не может пользоваться одними рублями, ибо должен носить за собой тогда ранец первоклассника ими битком набитый, чтобы сходить даже в кабак, где - бывает, как сегодня - играют в карты вместо того, чтобы танцевать, прямо за обеденным столом.