Маргарита и Мастер
Шрифт:
– Коньяк, с помощью которого только и можно делать вместе чувствительные для нашего сердца торты, - надо было достать хоть с:
– Того, Другого Света.
– Не нужен мне берег турецкий,
И даже Африка с ее бриликами и другими изумрудами,
Мне не нужна!
– Потому что я с вами остался, дорогие мои-и!
– послышался всем голос другого, перед ним ушедшего.
– Ты больше к ней не вернешься, что ли?
– спросил парня Сори, пока тот затаривался в баре на оставшиеся от прошлой жизни фунты стерлингов.
– Хочешь меня заменить?
– не поворачиваясь спросил - ответил Пли, но отлично узнав по голосу Сори. И добавил:
– И да, если и мне когда-нибудь, как Чон-Кину дадут какую-нибудь премию, лучше всего - запомни - если это будет Нобелевская, как дают всем порядошным людям:
– Перешли её мне, пожалуйста, если тебе будет не очень трудно выполнить это простое поручение.
– Да, конечно, тебе будет Там хотя бы на что надеяться.
– Да - нет, так-то я счастлив, но хочется, как обычно, чего еще сверх этого, как Хеми, когда ему в Райском Саду попалась:
– Еще одна молодая рыба, - несмотря на то, что он был счастлив и с одной предыдущей.
– Да, конечно, это намного лучше, ибо одна как будто работает пионервожатой в лагере, а другая дома - одна и та же, но:
– Они же были разные-е!
И когда парень с рюкзаком, а точнее, с бумажным пакетом, битком набитым финскими брусничным и изумрудным ликерами, Белой Лошадью, Рижским Бальзамом, и Советским шампанским его же производства, но, как оказалось:
– Не совсем по той лицензии приготовленным, - двинулся в обход:
– Из банкетного зала его напугал Марк Бернес, появившись неожиданно из двери этого зальчика не более, чем на тридцать три места, как в Ноевом Ковчеге межпланетного производства, - нет, не с колотушкой, чтобы его грабануть, а наоборот со щеткой в лапе, и, что еще более удивительно, размахивая как флагом словами:
– А ты не забыл смахнуть пыль с ушей?!
– и так это громовым голосом, что Пли - нет, не уронил пакет, так как знал, что без него назад могут и не пустить - но одна бутылка прорвалась через его плотное дно, но все же оно было, как сказал Булат Окуджава:
– Из бумаги, - и скорее всего, именно местного производства. Подменили на границе грузчики, а ихние пакеты потом продали:
– За деньги большим любителям импорта в магазине на Ломоноффофе Балатон.
– По крайней мере сгорело, да не всё, - успокоил его Марк.
– Нет, это была именно та бутылка коньяка Камю, которую она так просила, так просила. Так и сказала:
– Не так хорош коньяк, как огромная печать на нем.
И он горько заплакал, понял, что потерял не только ту, за кордоном, но и эту:
– В местной эмиграции, - не простят.
Но тут появились двое с бутылкой простой водки за белой головкой, и тарелочкой тонко-порезанной, правда, сырокопченой колбаски, салатом из свежих огурчиков и помидорчиков, с баночкой черный игры, как выдают передовикам производства на строительстве больших кораблей, особенно, если им предстоит радиоинтервью, или - тем более - телевизионно-художественная съемка, - и со словами, обращенным, как все кто слышал, но не видел, обращенными, не только к проигравшему это сражение Пли, но, скорее всего, и к Марку Бернесу:
– Вот как надо!
– перепрыгнули через, казалось бы, неприступную для простых смертных:
– Стойку раздачи.
– Зачем ей двое?
– удивился Марк Бернес.
– Один будет трактором, - зло ответил Пли, и добавил:
– Ходим мы с гитарою, но обычно:
– Парою.
– Явился, - сказала Грейс Келли, которая - никто не заметил, как - уже давно заняла его место.
Но парень сел ей на колени, как будто здесь было пустое место. И все подумали:
– Щас что-то будет.
Но он только провалился вниз.
– Так бывает?
– спросила Мотя.
– Если мне когда-нибудь дадут сказать здесь слово, то я отвечу:
– Да, но не со всеми, - резюмировала СНС. И оглянувшись назад, не забыла напомнить:
– Наш, так сказать, творческий руководитель так и будет петь только свою личную песню?
Все растерялись, и не знали, что ответить, что позволило СНС выдать сакральное:
– Я прощаю его!
Глава 82
– Кого?
– спросил Войнич. И пояснил свою закономерно - логичную позицию: - Того, или этого?
– Его не за что прощать, - ответил Сори, - начальника не прощают в отместку за все то, что он не сделал хорошего, а только:
– Тайно наблюдают.
Но оказалось, что она простила Плинтуса, и он выпрыгнул из подполья, как шарик из-под воды, в котором была соль, но уже растворилась, и наркота - вот она, вот она:
– Тут, как тут, сколько ее ни топи:
– Была привязана к своему шарику - креслу за столом творческой интеллигенции.
На сцену опять вышла Людмила Гурченко и спела песню:
– Тишина над Рогожской заставою
Спят деревья у сонной реки
И составы идут за составами
И кого-то сзывают гудки-и.
Подскажи - расскажи утро раннее,
Где с подругой мы счастье найдем,
Может быть, вот на этой окраине,
Возле дома, в котором живем-м.